Убийство в пятницу на одной из московских улиц редактора 'Forbes Russia' Пола Хлебникова показывает, до какой степени, несмотря на все разговоры о превращении России в нормальную страну, российское общество по-прежнему остается заложником организованной преступности.
В России сегодня стало меньше проявлений насилия по сравнению, скажем, с серединой 1990х гг., когда на центральных улицах городов средь бела дня часто происходили настоящие сражения между конкурирующими бандами. Однако это означает, что преступность в России уже институционализировалась. Произошел раздел территории между соперничающими группировками, так что им больше незачем устраивать междоусобные 'войны'. Однако эти группировки коррумпированы по самой своей сути, и, в случае угрозы разоблачения их деятельности, они, уверенные в своей безнаказанности, готовы пойти на убийство.
Именно такая ситуация сделала возможным убийство Пола Хлебникова.
* * *
Убийство американского журналиста скорее всего вызовет на какое-то время вспышку активности со стороны российских властей. Генеральный прокурор Владимир Устинов уже заявил, что берет расследование под личный контроль, а милицейские чиновники утверждают, что есть шансы на быстрое раскрытие дела. Но проблема здесь не только в том, что подобные заверения - при полном отсутствии результатов - мы уже не раз слышали в подобных случаях, но и в том, что беззаконие в России фактически необходимо для укрепления путинского режима, приобретающего все более авторитарный характер. Конечно, в условиях подлинного соблюдения законности произошло бы резкое снижение уровня преступности, но и режим был бы вынужден отказаться от политики, направленной на установление диктаторской власти.
Нынешнюю систему власти в России часто характеризуют как 'управляемую демократию' - сочетание динамично развивающейся рыночной экономики с манипулируемым политическим процессом. Кое-кто на Западе не жалеет похвал для этой системы, но при этом они упускают из вида одно: политические манипуляции основываются на избирательном применении карательных функций закона.
Возможно, лучшим примером того, как действует эта система, является дело Михаила Ходорковского, главного акционера нефтяной компании 'ЮКОС', арестованного по обвинению в уклонении от налогов и мошенничестве. В интервью газете 'Известия', которое он дал за семь часов до гибели, г-н Хлебников 'примеривал' обвинения, предъявленные 'ЮКОСу', к деятельности нефтяной компании 'Сибнефть', принадлежащей одному из путинских фаворитов - Роману Абрамовичу.
Выяснилось, что по всем позициям - с точки зрения неуплаты налогов, отсутствия патриотизма и преследования политических интересов - прегрешения 'Сибнефти' куда серьезнее, чем у 'ЮКОСа', однако 'Сибнефть' процветает, а 'ЮКОС' доводят до банкротства. Причина заключается в том, что г-н Ходорковский, в отличие от г-на Абрамовича, вел себя независимо, и способствовал развитию политического плюрализма, оказывая финансовую помощь оппозиционным партиям.
Россияне извлекли нужные уроки из дела Ходорковского. Нарушение закона - не такой уж серьезный проступок, если только это сопровождается политическим конформизмом.
Теперь не только олигархи, но и бизнесмены средней руки, редакторы газет, судьи, прокуроры и правительственные чиновники знают: грехи им будут отпускать, до тех пор, пока они не попытаются всерьез бросить вызов режиму - который, установив полный контроль над исполнительной властью, и господство над законодательной и судебной ветвями, стремится задушить два оставшихся источника потенциальной оппозиции - бизнес и прессу.
В сегодняшней России угроза уголовного преследования за экономические преступления является таким же инструментом насаждения конформизма, каким в Советском Союзе являлась угроза ареста по политическим мотивам. По этой причине у режима отсутствуют стимулы для принятия необходимых мер, чтобы пресечь заказные убийства. Это подорвало бы правовой и нравственный вакуум, необходимый режиму для сохранения контроля над обществом.
Нравственный кризис в сегодняшней России преодолеть непросто, поскольку он связан с непониманием сущности тех ценностей, которые Россия - по крайней мере отчасти - разделяет с Западом.
После крушения СССР российские 'младореформаторы', создавая рыночную экономику, сохранили приверженность экономическому детерминизму, игравшему фундаментальную роль в советской идеологии. Если коммунисты считали, что бесклассовое общество можно создать за счет отмены частной собственности, то реформаторы верили - как только собственность будет возвращена в частные руки, рыночная демократия возникнет сама собой. Они не понимали, что подлинно свободный рынок может существовать только в рамках закона.
Приватизация государственного имущества - крупнейший по масштабам мирный передел собственности в истории - проводилась с головокружительной скоростью. С 1992 по 1997 г. власть передала в частные руки 77% крупных и средних предприятий, а также 82% небольших магазинов и центров розничной торговли. К концу 1996 г. на долю частного сектора, который в 1991 г. просто отсутствовал, приходилось до 70% ВВП.
Однако этот процесс шел так быстро потому, что он практически не регулировался. Новые бизнесмены - зачастую бывшие представители советской номенклатуры или дельцы черного рынка - подкупали государственных чиновников или вступали в союз с криминальными группировками, игравшими роль 'судебных исполнителей' в беспощадной борьбе за богатства страны. В результате к 1996 г. господствующие позиции в России заняла горстка миллиардеров, население обнищало, а экономика оказалась на грани коллапса.
С 1992 по 1997 г. ВВП России сократился вдвое. Такого не было даже во время войны в районах, оккупированных немцами. Средняя продолжительность жизни у мужчин сократилась на шесть лет (до пятидесятисемилетнего возраста) - это самый низкий показатель для промышленно развитых стран. Жестокий стресс, вызванный отчасти картинами повальной криминализации жизни, по оценкам, привел в 1990х гг. к шести миллионам преждевременных смертей - россияне просто не в состоянии были приспособиться к окружавшей их новой социальной действительности.
В 1999 г., накануне очередных президентских выборов, считалось фактически предрешенным, что результаты приватизации будут пересмотрены, а новый режим потребует ответа от ельцинского руководства. Однако в сентябре 1999 г. в России произошли взрывы жилых домов, организованные террористами. В качестве возмездия Россия начала вторую чеченскую войну. Руководство военными действиями было возложено на Владимира Путина, которого специально отобрали на роль преемника Бориса Ельцина, и на волне вновь обретенной популярности президентом был избран именно он. Г-н Ельцин и его 'семья' получили полную 'амнистию' за любые совершенные преступления, а все разговоры о перераспределении собственности затихли.
За четыре года правления г-н Путин, бывший глава ФСБ (преемницы КГБ) расставил на важнейшие посты ветеранов этой организации или военных. Сегодня они составляют до 25% высокопоставленных чиновников в стране. С их помощью власть все больше сосредоточивалась в руках г-на Путина и его ближайшего окружения, которые управляют инертным населением, опасающимся хоть в малейшей степени проявлять независимость из страха перед преследованием за нынешние или прошлые преступления.
* * *
В свои последние минуты г-н Хлебников сказал, что не имеет представления, кто мог желать его смерти; однако скорее всего имя человека, заказавшего это убийство, значится в списке 100 богатейших людей России, опубликованном в майском номере 'Forbes'. Помимо имен, в статье содержались детальные сведения об активах, принадлежащих этим людям и о том, как именно они сколотили свои состояния.
В нормальной стране подобная статья выглядела бы совершенно безобидно. Но в России богачи не желают привлекать к себе внимание. На самом деле, путинская система отлично им подходит. Они не пытаются противостоять диктаторской власти режима, поскольку освобождение от уголовного преследования тех, кто не вмешивается в политику неизбежно влечет за собой карт-бланш на убийство всякого, кто задает вопросы об их неправедно нажитых богатствах.
До сих пор потворство путинского режима организованной преступности и медленное удушение политического плюрализма не вызвали особой реакции со стороны США. Убийство г-на Хлебникова показывает, что эта политика нуждается в пересмотре. Пока американские репортеры пользовались своеобразным иммунитетом от покушений, из-за которых Россия превратилась в одну из самых опасных для журналистов стран мира. Но если сейчас мы не увидим энергичной реакции со стороны США, то даже этот ограниченный иммунитет перестанет существовать. Кроме того, в этом случае российская сторона не предпримет никаких действий, чтобы найти убийц Хлебникова, и в стране еще более укрепится система, накрепко связывающая будущее России с диктатурой и организованной преступностью.
Г-н Сэттер, сотрудничающий в Гуверовском институте, Хадсоновском институте и Университете Джонса Хопкинса - автор книги 'Рассветный сумрак: формирование 'криминального государства' в России' (Darkness at Dawn: The Rise of the Russian Criminal State'), опубликованной издательством Йейльского университета в 2003 г.
