Мы живем во времена тяжелые и удручающие: воспоминания о Высадке 6 июня, смерть бывшего президента США, ежедневная резня в Ираке, кадры из тюрьмы Абу-Грейб. . . Возвышенное и гнусное, приемлемое и безнадежное до такой степени сплелись в американской жизни, что трудно примирить высокую риторику одного мгновения и ужасную реальность другого.
Несоответствие между высокими чувствами, выраженными на похоронах Рональда Рейгана (Ronald Reagan), и попытками адвокатов оправдать непростительные действия в Ираке оставляет нас в беспомощности, мы не можем понять, была ли риторика похорон новым утверждением моральных ценностей или простым экзерсисом организованной амнезии. Сообщения Белого Дома и адвокатов министерств юстиции и обороны дают новое значение выражению Роберта Лоуэлла (Robert Lowell) 'дикое низкопоклонство'.
Аргумент, согласно которому 'конституционная власть, вверенная президенту для ведения военной кампании', сделала обязательства США, принятые по Конвенции против пыток, неприменимыми по отношению к допросам, проводившимся в соответствии с приказами, этот аргумент заставляет задаться вопросом, слышали ли власти когда-нибудь о Нюрнбергском процессе.
В сообщениях, коими пестрят страницы наших газет, - есть нечто худшее, чем низкопоклонство. В них - ужасное беспамятство.
Мне скажут: вспомните о покойном президенте. Не порочьте его память болезненными ассоциациями. Но это попросту невозможно. Жестокое столкновение между риторикой американской демократии и реальностью американской жизни, - вечное столкновение, в нем сущность американской истории. Спросите у истцов дела Брауна (Brown) против Совета по образованию, сколько времени пришлось им ждать, чтобы принцип 'разделенные, но равные' был отменен. Спросите у преподавателей общественных американских школ, организованных по принципу сегрегации, было ли выполнено обещание Брауна, хотя бы сегодня? Америка никогда не была на высоте своей риторики, и иногда она верит в себя только благодаря забвению.
Лишь добровольное ослепление позволяет сохранить в памяти магические мгновения похорон Рейгана. Во время службы в национальном соборе, бывший сенатор Джон С. Дэнфорт (John C. Danforth) упомянул о пророчестве пуританина Джона Уинтропа (John Winthrop): 'Глаза всего мира обращены на Америку, ибо Господь доверил нам особую миссию, и наш долг - осветить будущее'. Последние месяцы глаза мира были обращены не на город Уинтропа на вершине холма, но на 'тень' в капюшоне, стоящую на ящике в тюремной камере. На похоронах отец Джорджа Буша (George W. Bush) говорил об Америке, созданной по образу и подобию покойного президента, 'полной надежды, с большим сердцем, идеалистической, отважной, честной и справедливой'. Иракцы встречали на своем жизненном пути людей, соответствующих этому идеалу, но их репутация была очернена смехом в Абу-Грейбе.
Чтобы уйти от ответственности, американские лидеры с уверенностью утверждают, что виновные - всего лишь подобны 'нескольким гнилым яблокам в корзине, полной прекрасных американских яблок'. Нам говорят, что те, кто плохо обращался с военнопленными - не представляют собой Америку. Реальность, как всегда, более тяжела. Пойдите, спросите у американцев, что они думают об Абу-Грейбе. Недавний опрос, проведенный ABC News/Washington Post, показывает, что 46% американцев считают, что плохое обращение, близкое к пыткам, иногда допустимо, и 35% считают, что пытки в прямом смысле допустимы в некоторых случаях.
И вновь, скажете Вы мне, не будем преувеличивать. Останемся хладнокровными. Но никакая другая демократия не подвержена таким болезненным моральным противоречиям, поскольку ни одна нация не превратила веру в себя в гражданскую религию. Отмена неоправданно жестокой казни была основополагающим принципом этой гражданской религии. Таким образом, молодая Республика дистанцировалась от жестокой европейской тирании. Чувство исключительности породило ощущение, что на Америку возложена исключительная миссия. Похороны президента Рейгана были мессой по обновлению приверженности этой вечной миссии. Эти утверждения, побуждают ли они еще американцев показывать себя лучше, чем они есть на самом деле, или риторика нации деградировала, и для нее остается тайной то, чем в реальности стала страна?
Да, если вновь подумать о неделе траура по Рональду Рейгану, то как забыть образ лошади без всадника, пустое седло, сапоги носами назад в стременах? Эту картину легко было бы дополнить президентом, улыбчивым ковбоем, скачущим под Калифорнийским солнцем, и забыть другого президента, схватившегося за горло в своем 'Линкольне'. Президента, лицо которого было искажено смертью.
Теодор Соренсен (Theodore Sorensen), который, будучи молодым, писал лучшие речи Кеннеди (Kennedy), произнес недавно краткое слово на церемонии выдачи дипломов, и это слово было криком тоски. Он вспоминал о тех временах, когда можно было отправиться за границу и гулять по улицам, носящим имена Линкольна (Lincoln), Джефферсона (Jefferson), Франклина Д. Рузвельта (Franklin D. Roosevelt) и Джона Кеннеди. Сегодня почти никто не дает американские имена улицам мира. 'Что стало с нашей страной? - восклицает Соренсен. - Когда-то мы участвовали в войнах, не прибегая к сексуальному унижению и пыткам, не ставя запретов Красному Кресту, не оскорбляя и не обманывая наших союзников по ООН, не изменяя нашим традиционным ценностям, не подражая нашим противникам, не очерняя свое имя в глазах целого мира'.
Тоска Соренсена подлинна, но у него плохая память. Он забыл о Вьетнаме, пятне на биографии президента-мученика, войне во Вьетнаме, которая покоробила престиж американской власти на долгие десятилетия. Ирак - не Вьетнам, но всегда полезно вспоминать о Вьетнаме, и напоминать себе, что Америка не всегда побеждает в конечном итоге. Пришло время признать, что американская история знала поражения и неудачи. Ибо, если страна нуждается в чем-то, сталкиваясь с иракской проблемой, так это в отказе от блистательных мессианских и миссионерских речей, которые прозвучали на похоронах президента и в учении смирения, пока еще есть время.
Абу-Грейб и другие катастрофы оккупации стоили Америке сердец и умов иракцев, а ведь солдаты терпеливо завоевали их своей победой. Говорить так, значит, говорить, что Америка утратила полномочия на новое строительство Ирака, лучшего Ирака. Признать это не просто. Америке столь же трудно признать в себе способность чинить зло, как и признать пределы творимого ей добра.
Это не означает, что Ирак потерян, также как и Вьетнам. Новое временное правительство бьется за то, чтобы убедить иракцев, что оно скорее служит им, чем находится на службе у американцев.
К их обыкновенному неведению добавляется высокомерие администрации. Генерал Джордж К. Маршалл (George C. Marshall) начал разработку плана оккупации Германии за два года до открытия второго фронта. Нынешняя администрация лихорадочно пыталась выработать такой план за два месяца до завоевания Ирака.
Таким как я, кто поддерживал войну по причинам, связанным с правами человека, негде спрятаться: мы не находили администрацию такой уж 'приятной', но мы считали ее компетентной. Мало чем можно извинить ее некомпетентность, но также мало извинений можно найти и для нашей наивности.
В то же время, США сделали нечто хорошее в Ираке, и никто другой не мог этого сделать: они свергли диктатора. Все остальное было сделано плохо, а некоторые вещи - Абу-Грейб - это настоящий стыд и стратегическая катастрофа.
Перед США в Ираке стоит теперь лишь одна задача: не дать разразиться гражданской войне и помешать раздроблению страны. Посылать дополнительные войска означает лишь превращение их в мишень, и отсрочку дня, когда иракцы смогут защищать себя сами. Солдаты, находящиеся там, должны сформировать силы, верные национальному правительству, чтобы помешать курдам взяться за суннитов, а шиитам - приняться за тех и других. Когда в результате свободных выборов появится правительство, американцы должны будут вернуться домой. Резолюция ООН установила срок для вывода войск - январь 2006 года. Но к этому сроку нефть должна потечь, государственная казна должна наполниться, и то, как распорядятся иракцы деньгами должно зависеть от них самих, а не от нас. Быть может Америка и не способна построить новый, лучший Ирак, но она не должна снимать себя ответственности за то, чтобы избежать худшего. Интервенция соответствует обещанию. Это обещание - мир и порядок - нужно сдержать.
Странная иллюзия, от которой нужно избавиться Америке, в Ираке или где-либо еще, - иллюзия того, что ею руководит божественное провидение или (для тех, кого одолевают мирские заботы), иллюзия того, что Америка - двигатель истории. В Ираке Америка не была творцом истории, она была лишь ее игрушкой. В регионе в целом, Америка не обладает абсолютным господством, она лишь держава сомневающаяся, объединяющая вокруг себя силы, которые ее понимают с трудом. На Ближнем Востоке Америка остается неподвижной, видимо бессильной, тогда как израильтяне все больше вторгаются на территорию Палестинской Автономии, а палестинцы совершают все больше терактов-самоубийств.
Все это показывает, что мир существует не для того, чтобы подстраиваться под американскую модель. Хорошо, что Соединенные Штаты хотят быть лучше, чем они есть на самом деле. Хорошо, что смерть президента дала нации неделю на обретение веры в себя. Но Америка больше не может нести бремя судьбы. Ибо, вера в то, что ею руководит рука провидения, привела к переоценке своей власти, и это заставляет лгать себе, не видеть своих ошибок. Америке труднее жить с жестокой правдой - история не всегда подчиняется - и даже не часто - прекрасным, но опасным иллюзиям американской воли.
Перевод с английского Жана Гилуано (Jean Guiloineau).
©The New York Times Company.
Майкл Игнатьефф - директор Carr Center при Kennedy School of Government Гарвардского университета (Кембридж, Массачусетс).
