Эндрю Си Качинс - директор Московского центра Карнеги
Когда я приехал в Москву год назад, мною владела иллюзия, что после болезненного десятилетия Россия переживает период стабилизации, становится более предсказуемой и даже начинает выбираться из кризиса. И хотя прошедший год принес мне чрезвычайно интересный интеллектуальный опыт, о стабильности и предсказуемости снова пришлось забыть, хотя бы на время. Вообще-то, за этот период мы услышали столько неприятных новостей, что теперь друзья говорят мне: 'Энди, смотри что получается - стоило тебе приехать в Россию, и она опять покатилась под горку'. Официально заявляю: признавая совпадение этих двух событий по времени, я отрицаю любую причинно-следственную связь между ними.
'Дело 'ЮКОСа'' и арест Михаила Ходоркоского не сходят с первых страниц газет уже год, и, хотя эндшпиль уже близок, конечный результат всей этой истории по-прежнему неизвестен. Однако, судя по всему, даже если эту компанию - еще недавно крупнейшую, и, по оценкам, одну из лучших российских корпораций - и не подвергнут принудительному банкротству, она все равно перестанет существовать в своем нынешнем виде. В лучшем случае это дело останется примером крайне избирательного правосудия, но пока что на горизонте по-прежнему сгущаются тучи возможного продолжения 'деолигархизации', частично закрывая солнце потрясающих макроэкономических успехов России.
Серия терактов в Москве и по всей России поколебала наше ощущение стабильности и безопасности. А жестокое убийство талантливого журналиста Пола Хлебникова 9 июля пробуждает воспоминания о событиях десятилетней давности, когда в России свирепствовали заказные убийства и разгул преступности. Президент Владимир Путин прав: у России действительно есть проблемы с имиджем, но это не следствие международного заговора русофобов, притворяющихся филантропами, и более энергичные усилия дипкорпуса здесь не помогут. Это реальность, сотворенная руками самих россиян.
Не хочу идеализировать Россию 1990-х гг. и представлять ее в виде некоей демократической утопии, но явный подрыв принципов демократии и открытого общества в последние четыре года сильно подпортил имидж России. Парламентская и президентская предвыборные кампании последнего года - классический пример 'спецоперации' из области управляемой демократии. Путин действительно пользуется популярностью, но легитимность его переизбрания пострадала из-за грубой тактики Кремля и отсутствия всякой серьезной оппозиции. Нынешний российский парламент стал более послушным, но, с другой стороны, в нем гораздо шире представлены консерваторы-националисты, а либерально-демократические партии полностью отсутствуют. Формированию многопартийной системы нанесен тяжелый ущерб. В стране не осталось независимых общенациональных телеканалов. Кто знает, появится ли осенью на телевидении что-нибудь стоящее - ведь популярные передачи об актуальных событиях, такие как 'Свобода слова', 'Намедни' и 'Личный вклад' закрыты. Гражданское общество по-прежнему развито слабо, а его представители запуганы недавними арестами, преследованиями и другими подобными мерами.
Чтобы стряхнуть с себя отчаянье и избавиться от неодолимого позыва немедленно вернуться в Соединенные Штаты, попробую отойти на шаг в сторону и оценить последние события в более широкой исторической перспективе. В результате возникают четыре вывода. Первый из них: Россия - не Советский Союз, и возврат к прошлому невозможен. Хотя в последнее время демократии и открытому обществу в России нанесен ряд ударов, по сравнению с ситуацией двадцатилетней давности перемены носят поистине разительный характер. Тогда шли споры о том, к какой модели относится советское государство - тоталитарной или авторитарной. В центре сегодняшней дискуссии другой вопрос - является ли нынешний режим в России квазидемократическим или полуавторитарным. В 1983 г. покойный Рональд Рейган назвал СССР 'империей зла'. Я как раз жил там в начале восьмидесятых, и готов согласиться, что тогда страна выглядела весьма угрожающе и крайне непривлекательно. Сегодня, хотя Россия порой 'поигрывает мускулами' в отношениях со слабыми соседними государствами, дни 'империи зла' явно миновали.
Второй вывод связан с воспоминанием об оценках, имевших хождение сразу после развала СССР: даже при самом благоприятном развитии событий, успешный переход к рынку и демократии в России растянется на два поколения. Оглядываясь на другие революции и преобразования, понимаешь - подобные процессы редко носят однозначно поступательный характер. На этом пути происходят взлеты и падения, или, пользуясь революционной терминологией, периоды 'термидорианской реакции'. Многие черты сегодняшней России указывают на то, что после революции девяностых там как раз и наступил такой 'термидор'. Насколько он затянется - пока неизвестно.
Третий вывод позволяет мне с большим оптимизмом смотреть в будущее. Основой практически всех зрелых демократий служит многочисленный и влиятельный средний класс, обладающий правами и интересами, которые он готов защищать от покушений с разных сторон, в том числе от властного и алчного государства. Социально-экономическая структура сегодняшнего российского общества не обеспечивает твердого фундамента для демократии. Средний класс в лучшем случае составляет 20% населения; еще 40% едва сводят концы с концами, а 30% людей живут ниже уровня бедности. Кроме того, существует узенькая прослойка супербогачей - они составляют не более 1% населения, но именно им мы обязаны таким количеством роскошных автомобилей на улицах. Кстати, картина, которую мы наблюдаем на московских улицах, довольно точно отражает классовую структуру общества: там можно видеть немало роскошных автомобилей и огромное количество стареньких машин отечественного производства, но сравнительно редко встречаются модели, которым обычно отдает предпочтение средний класс. Хорошая новость заключается в том, что средний класс в России неуклонно растет. Возможно, к выборному циклу 2011-12 гг. социально-экономическая структура российского общества будет больше благоприятствовать демократии.
Мой последний вывод заключается в необходимости реалистично оценивать ситуацию. В настоящее время Россия - довольно типичный пример страны со средними доходами. Поскольку ВВП на душу населения составляет здесь порядка 2500 долларов в год, сравнивать ее следует не с богатыми демократическими государствами Западной Европы, Соединенными Штатами или Японией. Более уместно сопоставление со странами вроде Мексики, Аргентины или Бразилии. В странах со средними доходами редко существует зрелая демократия, и они больше подвержены колебаниям экономической конъюнктуры. Как правило, для них характерны слабость судебной системы, распространение коррупции и ограничение свободы СМИ.
Путин поставил перед Россией амбициозную цель - обеспечить быстрый переход из категории стран со средними доходами в 'хвост' списка экономически развитых стран, догнав Португалию по уровню дохода на душу населения. Однако для поддержания высоких темпов роста, необходимых, чтобы добиться этой достойной цели, ему придется преодолеть юридические, политические и экономические недостатки России, типичные для стран со средними доходами. Вопрос о правах собственности должен быть решен раз и навсегда. Необходимо обеспечить большую независимость судебной власти. Повышению прозрачности и эффективности в государственном управлении и бизнесе способствует наличие сильных и независимых СМИ, а также гражданского общества. Поддержанию долгосрочного роста и созданию процветающего среднего класса поможет и диверсификация экономики - преодоление чрезмерной зависимости от сырьевых отраслей. Все это, конечно, потребует времени и целенаправленных усилий. Так что, несмотря на нынешние неблагоприятные тенденции, я сегодня пакую чемоданы просто чтобы съездить в отпуск, и с нетерпеньем ожидаю возвращения в Москву, чтобы своими глазами увидеть, как Путину удастся изменить ситуацию к лучшему в годы второго срока. В сегодняшней России ответственность за улучшение имиджа страны ложится прежде всего на его плечи, а не на плечи дипломатов.
