С момента разразившегося в Северной Осетии конфликта прошло уже двенадцать лет, но десятки тысяч ингушей по-прежнему не могут вернуться домой.
'Они забыли про нас. Мы уже столько лет ждем, когда кто-нибудь вспомнит, что на этой земле страдают не только чеченцы!', - жалуется Мария Мусаева - одна из тех, кому из-за разразившихся в 90-е годы на Кавказе этнических конфликтов, пришлось покинуть свой дом. Намеченные на 29 августа в Чечне выборы ничего для нее не значат.
В разгар все еще не прекратившейся войны чеченцам предстоит избрать преемника убитого в мае Ахмеда Кадырова. У нового ставленника Кремля - главы МВД Чечни генерал-майора Алу Алханова - есть все шансы одержать на предстоящих выборах победу; одновременно с тем вновь была отклонена кандидатура известного предпринимателя Малика Сайдулаева.
Но в 30 километрах от Назрани - столицы соседней с Чечней Ингушской республики - это политическое и военное противоборство практически никого не волнует. На пустынной местности, застроенной жмущимися к железнодорожным путям деревянными лачужками, живут люди, которые мечтают лишь об одном: вытащить свои семьи из нищеты. Это беженцы, но они живут вовсе не в организованных неправительственными организациями палаточных городках. И, кроме того, они не чеченцы. Другая, уже забытая, война - в Северной Осетии - заставила бежать сюда Марию Мусаеву и многих других ингушей.
И дело все в том, что после десятилетия войны между российскими властями и чеченскими сепаратистам никто даже не вспоминает о многочисленных конфликтах, поразивших кавказский регион после распада Советского Союза. А рана, открывшаяся в ходе одной из этих войн, продолжает по-прежнему кровоточить. Этнический конфликт между осетинским большинством и ингушским меньшинством разгорелся в Северной Осетии в 1992 году, продлился совсем недолго, но вынудил более 100000 человек покинуть свои дома, и сегодня многие из этих беженцев, несмотря на официальную версию событий, не могут вернуться обратно. Конец продлившемуся несколько месяцев осетино-ингушскому конфликту положило вмешательство российских военных.
Вблизи тех самых железнодорожных путей проживает 2600 из 19000 ингушей, бежавших из Северной Осетии в соседнюю республику. 'Мы здесь уже десять лет, но здесь жизни нет', - говорит патриарх одной из семей Маули Катигов, мечтающий вернуться домой.
70-летний Катигов родом из того района Северной Осетии, куда 'ингушам не дают прописки', - говорит руководитель Северо-Осетинского государственного комитета по делам беженцев Михаил Султигов. По признанию самого Маули, им никто не присваивал статуса беженцев. 'Никто не помогает нам. Два года назад приезжали представители Красного Креста, которые раздали всем масло и хлеб'. 'Чтобы как-то свести концы с концами мы собираем яблоки', - говорит он, показывая на стоящие в машине мешки с урожаем. В их маленькой однокомнатной хибарке живут сам Маули, его жена, их двое детей и шесть внуков.
Мария Мусаева пытается воспользоваться присутствием в их селении иностранцев, чтобы рассказать им историю своей семьи. Она показывает нам паспорт отца, его военный билет и медали, которыми правительство еще Советского Союза наградило его за мужество, проявленное во время отечественной войны. 'Его наградили как героя, но в старости не позволили вернуться домой: у него не было разрешения'. И срывающимся на плач голосом Мария рассказывает, как ее отец умирал вдали от родного дома.
В то время как власти Северной Осетии утверждают, что проблема решается, Султигов и организации по делам осетинских беженцев пытаются помочь жителями не имеющих названия поселений. 'На протяжении всех этих лет международные организации были в основном обеспокоены решением проблем чеченских беженцев. С другой стороны, ненависть между осетинами и ингушами по-прежнему не стихает. Во многих селениях Северной Осетии ингуши не могут выходить из районов проживания своей общины, осетины вынуждают их продавать свои дома и уезжать'.
