Олимпиада - праздник совершенного человеческого тела. Почти обнаженного тела. И для многих из миллиарда зрителей Олимпийских игр удовольствие в просмотре спортивных соревнований составляет как раз их эротическая составляющая.
Большую часть следующих двух недель я проведу, наблюдая на игру практически совершенных и почти обнаженных тел. И не могу сказать, чтобы эта перспектива совсем меня не радовала.
Шестнадцать дней Олимпийских игр - это и так один сплошной праздник, но один из его побочных, но при этом совершенно неизбежных эффектов - то, что вы постоянно взираете на все разнообразие самых совершенных форм красоты, на которые способно человеческое тело. А красота молодого и здорового тела не может не иметь эротического подтекста.
Не то чтобы люди съезжались на Игры, чтобы посоревноваться в стриптизе. На играх всего лишь побеждают и проигрывают, так же как и 'кровавая Мэри' - всего лишь смесь водки и томатного сока. Но при этом хорошая 'Мэри' - это гораздо больше, чем просто смесь двух компонентов. Так же и от Олимпийских игр нельзя не почувствовать такого легкого, как от острого кетчупа, покалывания губ, которое всегда чувствуешь в сексуальном поле.
Возьмем для примера Светлану Хоркину - российскую гимнастку, лучшую из лучших. С ее ростом в пять футов пять дюймов (167 см - пер.) она - Гулливер среди лилипутов. При ее телосложении гимнастика становится постоянным хождением по лезвию ножа. У нее нет тех возможностей, которые есть у малорослых девочек, могущих сделать сальто-мортале, почти не отрываясь от земли. У Хоркиной нет права на ошибку, потому что при ее росте малейшая шероховатость усиливается в несколько раз. Однако когда она начинает двигаться, именно ее телосложение и рост сообщают ее движениям такую неспешную грацию и потрясающее совершенство, о которых не могут и мечтать те, кому едва за метр сорок.
Обязательная программа на брусьях принесла ей золотые медали в Атланте и Сиднее. Возможно, она же выиграет их и в Афинах. Программа на брусьях не сексуальна в прямом смысле слова - это не танец на бревне, и, когда все сделано идеально, вас не тянет сказать: 'Вот бы с этой крошкой:'. От взгляда на нее рождается восторг гораздо более высокого порядка, но и здесь есть тот самый непередаваемый привкус на губах. Вы ведь не говорите 'Вот бы с этой крошкой:', когда смотрите на 'Рождение Венеры', но все же чувствуете мощную волну эротизма, исходящую от этого полотна. Так же и Хоркина на брусьях - ничуть не хуже.
Сейчас ей 25 лет, она добропорядочна и нескандальна, эротизм ее тела не стоит для нее на первых местах, но некоторая доля его, тем не менее, все равно присутствует. Она - первая в виде спорта, где предпочтение отдается неоформившимся девушкам с маленькой грудью, и именно этот из олимпийских видов пользуется в США наибольшей популярностью. Хоркина даже отважилась позировать обнаженной для русского 'Плейбоя', чтобы, по ее словам, доказать, что в женской гимнастике не перевелись настоящие женщины. Никто из тех, кто видел ее фотографии, не может отрицать, что она свое доказала.
При этом она резко отказалась от предложения одного японского миллиардера за миллион долларов исполнить свои упражнения на ковре и брусьях обнаженной. Пожалуй, она увидела, что он воспринимает ее неправильно. Спорт на уровне Хоркиной не является ни сексуальной провокацией, ни тем более порнографией. Он эротичен, да - но это не эротика 'грязного кино', а эротика настоящего произведения искусства.
Если, как говорилось в 'Девушках с календаря' (Calendar Girls), разница между порнографией и произведением искусства состоит в том, кто его рисует, то роль художников на Олимпиаде играют спортсмены, или даже сами Игры. Физическое совершенство атлета не возбуждает: мощные мускулы и стройные ноги делаются такими не для вашего развлечения, а для того, чтобы сделать их обладателя быстрее, выше, сильнее.
Однако это отнюдь не означает, что мир не будет замечать эту красоту и ее тонкий эротический подтекст. Он сделает удовольствие еще более полным для всех тех, кто будет смотреть. Поддержать своих, выплеснуть эмоции, воздать должное героям, увидеть стремление к финишу, радость победы, боль, облегчение, эйфорию, отчаяние и досаду - все это неотъемлемая часть Олимпийских игр, так же, как и настоящая мыльная опера, выливаемая на нас разноголосыми комментаторами. Однако фоном для этого всего - всего лишь фоном, мы ведь не для этого здесь собрались - остается тот самый тонкий привкус острого на губах. Забудьте мишурный вуайеризм 'Большого брата' и прочих реалити-шоу, где сексом просто тычут вам в лицо. Олимпийские игры эротичнее в десяток раз.
Так было всегда. В древние времена на Олимпийских играх одевались только в самое высокотехнологичное и облегающее: в собственную кожу. Никаких тебе потоотводящих микроволокон, никаких патриотических расцветок, никаких дерзких мини: просто полная обнаженность, блестящие мускулы, натянутые сухожилия и возбуждающие: в общем, понятно.
В музеях полно древнегреческих амфор и прочей посуды, на которой изображены молодые люди, борющиеся нагишом, нагишом же бегающие наперегонки и мечущие диски или копья, этих изображений так много, что понятно, что в то время это считалось очень красивым, но не так чтобы уж очень необычным. Ведь это происходило задолго до того, как в мир пришла мораль холодных северных стран, где секс был единственной причиной, ради которой стоило снимать одежду. Может быть, и вообще вся моральная концепция греховности секса появилась из-за того, что в северной Европе стояла такая погода?
Однако на древнегреческих Играх обнаженное тело было одновременно и объектом поклонения, и в то же время самым обычным делом, и эротический подтекст спортивных состязаний принимался как должное. Мужчины занимались спортом не только потому, что это эротично, но его неотъемлемая эротическая составляющая принималась без какого-либо жеманства и предубеждения. У них не было непременного стремления затянуть в свою компанию обнаженных женщин, и, кстати, основатель современных Олимпийских игр барон де Кубертен считал, что женщины на Олимпийских играх нужны, только чтобы награждать победителей. Но сейчас женщины - естественно, одетые - участвуют в Играх на равных правах с мужчинами, и тем самым только обогащают эротическую ауру, которая всегда окружала это событие.
Как сказала бы Рита из пьесы Вилли Раштона (Willie Rushton), 'конечно, это эротично - только взгляните на эти сиськи'. Ну, женщины во все времена гораздо более свободно, чем мужчины, выражались относительно эротической природы своего пола.
В Лос-Анджелесе в 1984 году Карл Льюис выиграл на беговой дорожке четыре золотых награды, и это было связано в нем с аурой какой-то красоты, которую трудно связать с определенным полом. Мужчины при виде него просто не знали, как себя вести, и, естественно, мгновенно распространились слухи о том, что он гомосексуалист. Дейли Томпсон, который тогда выиграл для Великобритании золотую медаль в десятиборье, после победы щеголял в футболке с надписью 'Гей ли второй спортсмен мира?'. Конечно, Льюис на самом деле был совершенным гетеросексуалом, но, даже зная это, весь мир (по крайней мере, мир 'нормальных' мужчин) недвусмысленно выразил свое отношение к красоте Льюиса тем, что прозвал его 'летучим гомиком'.
Однако эти недостатки в восприятии не смогут помешать миру, мужчинам и женщинам одинаково, смотреть соревнования по плаванию, которые на каждых играх составляют главное событие первой недели. В плавании выступают люди, сложенные до тонкости идеально, и при этом настолько обнаженные, что дальше некуда.
Но ведь при этом плавание не вызывает таких уж безудержных сексуальных эмоций. В отличие от гимнастики, у зрителей не возникает чувства, что спортсмены пришли, чтобы сделать что-то красиво. Нет - они пришли сюда, чтобы проплыть этот бассейн так быстро, как никогда в жизни они еще не плавали, и мускулы, переливающиеся под их гладкой кожей, все это время накачивались и тренировались именно для этого, и ни для чего больше. Они превращаются в земноводных, надевая плавательные очки. Они натягивают на головы некое подобие презервативов, чтобы еще на малую долю ослабить сопротивление воды, и они сосредоточены не на том, чтобы непременно доставить удовольствие миллиарду зрителей, а прежде всего на том, чтобы быстрее всех доплыть до края бассейна.
У пловцов нет и этой игры мышц, которую демонстрируют спринтеры на старте, и тем приятнее на них смотреть. Тела, как мужские, так и женские, сложены максимально целесообразно. Они великолепны, возбуждающи и почти обнажены, но в последние несколько секунд до старта у пловцов и мысли нет об этом. И эта самая как бы неосознаваемая самим человеком красота уже сама по себе заставляет вас облизать губы и почувствовать ее вкус.
В нарочитой и отполированной телесной красоте - одинаково в кокетстве 'беби' и самовлюбленности 'мачо' - все же есть что-то отталкивающее. Женщины презирают мужчин, озабоченных исключительно собственным телом, и не любят косметическую мускулатуру, купленную на тренажерах, но непретенциозная красота пловца - это совершенно другое. Если вы, будучи в Афинах, заинтересуетесь именно такой ни на что не претендующей, простой красотой человеческого тела - сходите в Национальный археологический музей и найдите там статую Посейдона.
В некотором смысле образ совершенства мужского тела украден гей-культурой. Идеал телесной красоты эпохи Возрождения заменен на расчетливое выставление себя напоказ. Но в спорте - по крайней мере, в реальном спортивном действе - этому нет места, потому что, когда слышен стартовый выстрел, атлет забывает все на свете и стремится только к одной точке - к финишу, что во сто раз прекраснее и во сто раз более захватывающе, чем любые показные движения.
Вторая неделя - это неделя легкой атлетики, и тут уже начинается облегающая лайкра, золотые цепочки и блеск для губ. Вне зависимости от пола атлеты стараются хорошо выглядеть, но лучше всего это получается, когда они срываются со старта. Припоминаю женские соревнования по прыжкам с шестом на Олимпиаде в Сиднее. Я должен был бы смотреть за Джонатаном Эдвардсом (олимпийский чемпион в тройном прыжке - пер.), но мой монитор на трибуне для прессы был все время настроен на секцию прыжков с шестом.
Тогда это был новый для женской Олимпиады вид спорта, и участвовали в нем десяток женщин - как выразилась обладательница золотой медали Стейси Драгила (Stacy Dragila), 'девчонки на палке' - каждая по-своему потрясающе красивая, особенно когда они взмывали на пятнадцатифутовую высоту, а интрига соревнования все накалялась.
В марафоне за Великобританию побежит Пола Редклифф (Paula Radcliffe) - ради нашего развлечения привлекательной женщине предстоит пройти через невообразимые физические мучения. С нее будет ручьем течь пот, ее лицо будет искажено болью, и в течение двух с чем-нибудь часов на нее неотрывно будет смотреть вся страна.
Гордость за нацию, стремление к победе, память о ее прошлых провалах и скандале с мужем, память о том, в какой великолепной форме находится она в последнее время, ее простой и неиспорченный характер, ее манера мелко качать головой, ее отточенно-спортивное тело - все это и многое другое будет возникать перед нашим мысленным взором, когда мы будем смотреть, как она идет к своей судьбе. А ее красота станет для нас десертом к тому восхищению, которое все мы будем к ней испытывать.
Будьте осторожны, когда говорите о красоте спортсменок. Вы же не хотите, чтобы все они стали аннами курниковыми, не хотите, чтобы показной блеск стал сильнее совершенства. Красота всех спортсменов - в движении. На брусьях Хоркина красивее и, пожалуй, даже эротичнее, чем в 'Плейбое'.
Олимпийские игры нужно выпить с самого первого до самого последнего глотка, не упустив ничего, и острый привкус эротизма в том же бокале - не греховное удовольствие, и тем более не проявление порнографии. Эротизм - это для Игр так же естественно, как и все остальное. И это совсем не плохо.
Итак, впереди нас ждут десять тысяч свежих, сильных, тренированных тел. Мы начинаем!
