Передача: 'Главная новость с Джоном Гибсоном'
Ведущий: Джон Гибсон (John Gibson)
Гость в студии: Ариэль Коэн (Ariel Cohen)
Гибсон: Саудовская Аравия сделала ловкий ход. Она обещает увеличить добычу, если это необходимо для снижения нефтяных цен, а в 1000 миль от этой страны президент Путин пытается ужесточить контроль над нефтедобычей в России. И как же эти два события отразятся на том, сколько нам придется платить, чтобы заправиться на бензоколонке?
Из Вашингтона к нам присоединяется Ариэль Коэн из фонда 'Наследие' (Heritage Foundation). Главный вопрос, г-н Коэн, можем ли мы ожидать падения цен на нефть?
Ариэль Коэн (фонд 'Наследие'): Хотелось бы, но, к сожалению, нам еще долгое время придется жить в условиях самых высоких цен за долгий исторический период, хотя, хотелось бы отметить, что сегодня нефть еще стоит 45 долларов, а не 60-70, как в 1981 г.
Гибсон: Это с учетом инфляции, или. . .
Коэн: В сегодняшних - в долларах по курсу 2004 г. нефть в 1981 г. стоила бы от 60 до 70 долларов за баррель.
Гибсон: То есть вы хотите сказать игрокам на рынках нашей страны, что 45 долларов - это реальная цена, и пора к ней привыкать?
Коэн: Я хочу сказать, что в данный момент мы достигли нижнего предела в 35-38 долларов, и в ближайшие две недели цены могут повыситься до - мне встречались цифры порядка 48-50 долларов.
Гибсон: Ладно, пусть будет 50 долларов. Но кто контролирует эти цены? Может быть, Путин с его махинациями вокруг крупной российской нефтяной компании 'ЮКОС' вздувает цены, убивая сразу двух зайцев - увеличивая доходы и собственную власть и влияние?
Коэн: В том, что касается власти и влияния, вы абсолютно правы. Сегодня Россия намеревается вернуться к модели государственной экономики, которая была там при советской власти, или к чему-то среднему между рыночной и государственной экономикой. Они хотят, чтобы нефть контролировали принадлежащие государству и управляемые государством компании, люди, куда более близкие к (неразборчиво) Путину, чем олигархи 1990х.
Однако крупнейшими игроками на нефтяном рынке являются Саудовская Аравия, и, в меньшей степени, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты. 55% нефти в мире добывается в странах ОПЕК, а большая часть производственных мощностей ОПЕК находится на Ближнем Востоке.
Гибсон: Хорошо, г-н Коэн, не вижу смысла препираться с вами по этому вопросу, скажу только, что Саудовская Аравия уже два-три раза проделывала нечто подобное, говоря: мы увеличим объем добычи, мы хотим, чтобы цены снизились. Но цены не снижаются. Так что, похоже, они уже больше не контролируют цены, и вопрос в том, кто их контролирует?
Коэн: Я бы сказал, что цены - это, очевидно, результат соотношения спроса и предложения. В нашей стране наблюдается вполне приличный экономический рост, а в Китае сегодня экономический рост составляет 7% в год, и он стал вторым по величине потребителем нефти в мире. В то же время, на Ближнем Востоке сложилась неустойчивая ситуация с точки зрения безопасности. Так что мы имеем: Ирак катится в пропасть, есть опасения насчет Венесуэлы, а Саудовская Аравия, вполне возможно, говорит одно, а делает другое - она не задействует имеющиеся у нее резервные мощности, позволяющие повысить добычу на миллион баррелей в день. Так что, разговоры - это одно. Слова ничего не стоят, а вот дела - это совсем другое. Если бы Саудовская Аравия не была так заинтересована в высоких ценах на нефть, она бы увеличила добычу еще три, четыре, пять месяцев назад.
Гибсон: Тогда, наверно, мой последний, итоговый вопрос, будет таким: может быть, мы слишком много внимания обращаем на Саудовскую Аравию, и слишком мало - на Путина?
Коэн: Нет, я с этим не согласен. Думаю, мы не обращаем достаточного внимания на спрос у нас в стране. Мы не обращаем достаточного внимания на Китай. Речь идет о соотношении спроса и предложения, и о 'надбавке за риск' в 7 долларов за баррель из-за радикального исламского терроризма на Ближнем Востоке.
Гибсон: Хорошо. Я беседовал с Ариэлем Коэном из фонда 'Наследие'. Он говорит, нефть будет стоить 50 долларов. Спасибо, Ариэль.
