Гражданская смелость профессора из Гамбурга Михаэля Гревена (Michael Greven), помешавшего присвоению звания почетного доктора Владимиру Путину, должна была бы послужить для Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder) примером.
Демонстративная дружба, которую Шредер поддерживает именно с (. . .) Путиным, причем в форме, в которой он не дружит ни с одним другим зарубежным политиком, 'является скандальной особенно для немецкого канцлера' (Андре Глюксман/Andre Glucksmann). Совеместное празднование дней рождения и Рождества двумя 'родственными душами' (Die Zeit) выходит за рамки благоразумия с государственной точки зрения и за рамки, которые диктуют германские экономические интересы. (. . .)
Шредер в ходе своих переговоров с российским правительством с поразительным безразличием игнорирует проблему ползучего геноцида на Северном Кавказе. Для подобной германской внешней политики невостребованным оказался анализ уроков нацистского периода и Холокоста. В долгосрочной перспективе Шредер своей российской политикой лишает в целом германскую внешнюю политику, преследуя исключительно экономические интересы компании АО Германия, убедительности.
Герхард Шредер как демократический политик подает достойный сожаления пример своими поздравлениями в адрес Путина по случаю 'успешного освобождения заложников' в Музыкальном театре, когда в результате применения штурмовым отрядом отравляющего вещества, предположительно, запрещенного международным законодательством, погибли более 170 человек, своими похвалами по поводу судебного, политически мотивированного процесса против Ходорковского, процесса, имеющего избирательный характер и названного им 'примером соблюдения принципов правового государства', молчанием относительно ликвидации независимой прессы в России и инициативой в плане присуждения Путину звания почетного доктора.
