В июне 1945 года фермера Вилли Барса (Willy Bars) вызвали под каким-то предлогом в контору общины мекленбургского Гарлитца. Бывший руководитель местной организации Национал-социалистской партии Германии (НСДАП) простился с женой Маргарет (Margarethe) и пошел. Его прощальные слова, были последними, что слышала Маргарет от своего мужа. Годом позже он умер в специальном лагере российского НКВД.
Вилли Барс - один из 100000 немцев, интернированных в период 1945-1949 годов без приговора советского военного трибунала. Всегда использовался аргумент, что, мол, эти люди были 'активными национал-социалистами и военными преступниками'. Как и на Вилли Барса, на большинство из них донес кто-то из их собственного круга знакомых. Параллельно с интернированием немецкие комиссии лишали таких лиц собственности. Маргарет Барс со своими детьми была вынуждена немедленно оставить дом и хозяйство. Хотя Генеральная прокуратура Российской Федерации 11-го августа полностью реабилитировала Вилли Барса, в Германии он все еще рассматривается как 'активный фашист'. До сих пор его семье не вернули утраченную собственность, не дали компенсацию.
В настоящее время дело к рассмотрению приняла третья палата Европейского суда по правам человека в Страсбурге. Суд потребовал от федерального правительства, чтобы оно до 2 ноября заняло по этому вопросу позицию, поскольку дело Барса имеет не только гуманитарное и экономическое, но также и политическое измерение. Оно затрагивает договор об объединении, заключенный между ГДР и Федеративной Республикой Германия.
В совместном заявлении, которое он содержит, говорится: 'Конфискация, произведенная на основах оккупационного права или права оккупационного верховенства (с 1945 года по 1949 год), пересмотру больше не подлежит. Правительства Советского Союза и Германской Демократической Республики не видят возможности ревизовать принятые тогда меры'. Канцлер Германии Гельмут Коль (Helmut Kohl) 30 января 1991 года подтвердил перед бундестагом, что конфискованное имущество является неприкосновенным: 'Советский Союз сделал неоспоримость мер, принятых в период 1945-1949 годов, условием для воссоединения. Я ясно заявляю: этот вопрос не может быть помехой для объединения'.
С самого начала относительно такого представления ситуации существовали сомнения. Но российская сторона, имевшая в 1991 году, после распада Советского Союза, возможность снять всякие подозрения, по этому поводу не высказалась. Тем большей неожиданностью для детей Вилли Барса и всех других интернированных лиц стало то, что Россия распространила свой закон о реабилитации жертв политических репрессий также на случаи, связанные с Германией. Каким образом Москва может делать условием немецкого единства отказ от пересмотра конфискации в период 1945-1949 годов, если отныне вопрос ставится таким образом, задавались они вопросом?
После этого дети Вилли Барса подключили адвоката Штефана фон Раумера (Stefan von Raumer). Вместе они восстановили события, которые произошли в Гарлитце в 1945 году. 'Господин Барс был, и это можно доказать, арестован незаконно', - говорит Раумер, который довел дело до Европейского суда по правам человека. Непосредственно перед своим арестом граждане Гарлитца рассказывали, по его словам, о Барсе как о 'безупречном человеке'.
Перед Раумером лежит протокол заседания районной комиссии от 24 июля 1946 года. Он содержит протокол допроса свидетелей, которые все до одного оправдывали Барса. В конечном счете, комиссия принимает решение о возвращении крестьянского хозяйства.
Даже 'Антифашистский комитет' позволил убедить себя в том, что Барс никогда не был активным в духе незаконного национал-социалистского режима или даже военным преступником. В связи с этим он выступил за возвращение сельскохозяйственного предприятия.
Ход вещей не устраивал только тех, кто очернил Барса. 'Один человек хотел сам стать владельцем крупного хозяйства, имеющего 80 гектаров земли, но видел, что шансы его тают', -говорит фон Раумер. Поэтому он снова донес на Барса.
Несмотря на все возражения Совета общины Гарлитца, земельная комиссия распорядилась, наконец, в декабре 1947 года о конфискации собственности. К этому времени Вилли Барс был уже мертв. Он умер от голода. Так, отмечено в лагерном журнале 26 января 1946 года. Его жена не знала об этом до самой своей кончины в 1977 году.
Этой истории для детей Вилли Барса было достаточно, чтобы ходатайствовать теперь о реабилитации своего отца в Москве. В общей сложности до 2003 года туда пришло из Германии 13300 заявлений с просьбой о реабилитации. 'В 8200 случаях последовала реабилитация, в 3100 случая реабилитация была отклонена', - сказал руководитель управления реабилитации, референт Главной военной прокуратуры, генерал-майор юстиции В.К. Кондратов. В 1000 ходатайств немцев речь идет наряду с политическим преследованием также о вопросах, связанных с собственностью.
В августе 1995 года Вилли Барс был полностью реабилитирован. Впрочем, официального письма по поводу конфискации собственности из Москвы не последовало. 'Это, по мнению русских, находилось в полной компетенции немцев', - поясняет Раумер.
Одним словом, семья Барсов обратилась в немецкий суд с целью добиться реабилитации своего отца по немецкому законодательству и реституции. Они прошли все инстанции вплоть до Федерального конституционного суда. Безуспешно. Каждый раз свою роль играл договор о воссоединении и якобы условие, поставленное Советским Союзом. 'В случаях, когда пострадавшие были приговорены российским военным трибуналом, я сегодня на основе реабилитации с российской стороны добьюсь возврата собственности от любого немецкого суда', - говорит фон Раумер.
Только в случае с теми, кто был тут же арестован и без приговора погиб в специальных лагерях Советов, немецкие суды ссылаются на положения договора о воссоединении. В решении Суда по правам человека по делу Барса должно быть также дано определение, не нарушает ли трактовка договора права людей как жертв, лишившихся собственности во время оккупации.
