Несмотря на противоположные утверждения российских спецслужб, для человека со стороны многое указывает на то, что оба российских самолета, потерпевшие почти одновременно катастрофу в ночь на среду, стали жертвами попытки похищения или террористического акта.
В смысле экономических последствий крушений не так уж важно, как обстояли дела на самом деле. Но уже простое ожидание создает атмосферу страха и неуверенности, которая на руку тем, кому ни к чему наследие либеральной мысли, экономической свободы, духа соревновательности и чувства ответственности.
Именно Председатель комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму выступил в среду с идеей обратного слияния всех российских авиакомпаний в единую монополию. Такая мощная монополия, по его мнению, была бы в состоянии обеспечить безопасность.
Некоторые круги в государственных органах власти пользуются удобным моментом, чтобы добиться ликвидации частных служб безопасности в аэропортах. Они распространяют слухи о том, что российский президент Владимир Путин якобы одобрил предложение вновь передать все функции по обеспечению безопасности в аэропортах исключительно в ведение полиции. Причем, это нововведение пошло бы на пользу кому угодно, но только не пассажирам, заинтересованным в эффективном обслуживании: общеизвестно, что полиция в России патологически неприветлива, неэффективна и коррумпирована.
Однако трезво рассуждать об эффективности в обстановке страха нелегко. Российские органы власти очень хорошо научились этим пользоваться в собственных корыстных целях, как это показали события прошлого года. К сожалению, и в мировой практике на реальные и мифические террористические акты чеченских экстремистов представители органов власти с их верой в преимущество государственных рычагов и их страхом перед насилием нередко реагируют с выгодой для себя.
В результате возникает трагическая спираль насилия. Она способствует радикализации общества и подавляет способность к компромиссу и дифференцированному подходу. И не в последнюю очередь маргинализируется экономическое благоразумие.
