Восемь лет назад в конце первой чеченской войны я встретил в Грозном человека, который называл себя судьей шариата. Когда-то он был футболистом, а сейчас превратился в повстанца, одного из тех людей, которые спустились с гор для того, чтобы выкинуть русских из Чечни. Глядя на то, как он флиртует с моей помощницей и курит одну сигарету за другой, я пришел к выводу, что в понимании ислама этот двадцатилетний судья, похоже, недалеко ушел от моих собственных скромных знаний об этой идеологии. Его "суд шариата" практически бездействовал.
Этот бывший футболист воплотил в себе всю нелепость чеченского конфликта, природу которого никто до сих пор толком не понимает. Пытаясь предстать в качестве исламских радикалов, подобные этому человеку люди на поверку оказывались чеченскими националистами, прибегнувшими к исламу как к счастливому талисману среди руин, которые оставили после себя российские солдаты.
С тех пор в Чечне многое изменилось. На прошлой неделе мне вдруг вспомнился этот судья шариата, когда я услышал о катастрофе двух российских самолетов, которая, судя по всему, является делом рук чеченских экстремистов или их исламских союзников. За последние два года в результате террористических актов, которые приписываются чеченским экстремистам, погибли несколько сот мирных граждан России и Чечни.
Пять лет назад, когда Кремль начал "антитеррористическую операцию" для того, чтобы вернуть обратно мятежную республику, в Чечне в действительности не было терроризма. Теперь же, во многом благодаря действиям московских политиков, чеченский терроризм становится реальной угрозой.
Если не вдаваться в глубокий анализ, то на первый взгляд может показаться, что война в Чечне имела темную ауру неизбежности: непокорному исламскому народу ничего не оставалась, как сражаться против захватнической российской армии. Но в этом отношении чеченцы очень сильно отличаются от афганцев. Они представляют собой немногочисленный горный народ, имеющий наряду с историей сопротивления российскому государству опыт прагматической адаптации к последнему. Большая часть чеченцев говорит по-русски лучше, чем на своем родном языке, у многих из них есть родственники, которые работают в различных районах России.
Более того, подавляющее большинство чеченцев, которых я знаю, органически не переваривают исламский фундаментализм, который медленно проникает в их республику в течение последних десяти лет. Будучи мусульманами, они являются последователями суфизма, исповедующими местную форму ислама, который абсолютно непонятен арабским переселенцам. Годами чеченцы с проклятьями прогоняли незваных гостей, которые призывали их прекратить посещение местных святынь и требовали закрывать лица женщин паранджой.
Арабские фанатики все равно продолжают проникать в Чечню, хотя и не в таком большом количестве, как утверждают российские власти. Теперь между Чечней и Ближним Востоком существуют тесные связи, которых раньше не было и в помине. Тем более, что в Чечне теперь нет недостатка в людях, чья жизнь так сильно исковеркана бомбардировками, похищениями и так называемыми "фильтрационными лагерями", что они готовы стать террористами-самоубийцами.
Трагедия Чечни заключается в том, что большинство чеченцев сыты по горло различного рода исламскими фанатиками, но им больше не к кому обратиться. Они почти наверняка отказались бы от идеи независимости в пользу мирного существования в составе Российской Федерации, если бы были уверены, что российские власти смогут гарантировать соблюдение их основных прав и свобод.
Вот как высказался о второй чеченской кампании, предпринятой Кремлем в 1999 г., житель одной из чеченских деревушек, попавший в поле зрения Пола Митчелла (Paul Mitchell), снявшего недавно фильм о Чечне для телеканала "BBC 4": "Если бы русские проявили себя цивилизованными людьми и отнеслись с уважением к обычным мирным гражданам, то их бы встретили с распростертыми объятьями. Ведь столько невинных людей было замучено и убито. Все знают о том, что сотни людей просто исчезли. Где они сейчас?"
Теперь в Чечне власть принадлежит двум жестоким криминальным группировкам. С одной стороны, российские солдаты продолжают делать деньги на незаконной торговле нефтью, имея все основания сохранить свое присутствие и обращаясь с чеченским населением как с объектом вымогательства и шантажа. С другой, проходу не дают так называемые "кадыровцы", верные Рамзану Кадырову, сыну чеченского лидера и ставленника Москвы - Ахмада Кадырова. Двадцатисемилетний Рамзан Кадыров, используя опыт сербских генералов, оказавшихся в результате на скамье подсудимых Гаагского трибунала, удерживает экономическую и политическую власть в республике при помощи тысяч вооруженных сторонников.
Эти продажные агенты насилия делают кремлевскую "войну с терроризмом" бесконечной. Коррупция стала настолько обычным делом, что никто не удивился, когда в июне боевики смогли с помощью подкупа проложить себе дорогу через десяток блокпостов и напасть на отделение милиции в соседней Ингушетии, расположенной в сотне километров от зоны "боевых действий".
Вчера один из "кадыровцев" одержал победу на президентских выборах, результаты которых были подстроены. У Алу Алханова не было настоящих противников, и для победы ему не потребовалось много голосов.
Основная идея официальной российской политики в Чечне звучит приблизительно так: Чечня входит в состав фронта, на котором ведутся боевые действия против международного терроризма, и в этом отношении наши действия в республике заслуживают неограниченной поддержки со стороны Запада; однако чеченская проблема - внутреннее дело России, поэтому участие международных организаций в ее решении представляется нецелесообразным. Ситуация постепенно нормализуется, однако свободный доступ в Чечню журналистов и правозащитников несет в себе огромную опасность для их жизни.
Позиция Запада недальновидна в той же степени, что и официальная политика Кремля. Западные политики хотят скорейшего решения чеченской проблемы, вяло журят российские власти за нарушение прав человека, выражают сочувствие относительно проблем России с терроризмом и молятся, чтобы экстремисты не нанесли свой следующий удар где-нибудь на Западе.
Скорейшего решения не будет. Экстремистам терять нечего. Москвой использованы практически все средства за исключением широкомасштабного политического процесса, не зависящего от воли российских политиков, и реального международного присутствия ООН и ОБСЕ, которые могли бы беспристрастно наблюдать за происходящим. Самый темный угол Европы отчаянно нуждается в свете.
Томас де Вааль - эксперт по Северному Кавказу организации "Institute for War and Peace Reporting"
