По своей природе он не склонен к размышлениям, но перерыв перед съездом партии дал президенту Бушу возможность взглянуть назад на проделанную работу и то, чему она его научила. Буш побеседовал с корреспондентами 'Newsweek' Эваном Томасом (Evan Thomas) и Тамарой Липпер (Tamara Lipper) на борту президентского самолета.
Вопрос: Очень часто мы слышим про вас и от вас, что люди должны иметь в виду то, что говорят, и говорить то, что имеют в виду. Это самое главное для вас?
Ответ: Я думаю, что тема, к которой я постоянно возвращаюсь, это то, что я способен принимать решения и затем следовать им. Я принимаю решения практически каждый день, следовательно, необходимо иметь такую управленческую структуру, которая обеспечивает вас притоком достоверной информации. Это означает, что вы прислушиваетесь к хорошим советам, что ваша команда сосредоточена на благополучии страны и, кроме того, готова выражать свое мнение открыто. Овальный кабинет создает мощную атмосферу. Люди могут стоять снаружи и думать: 'Сейчас зайду и скажу ему', а затем заходят, погружаются в эту атмосферу и говорят: 'Хорошо выглядите, г-н президент'.
[Смеется.] Так что лучше, если на вас работают люди, которые зайдут и скажут: 'Вот здесь вы правы, а здесь нет'. И у меня такие люди есть.
В.: Почему-то постоянно всплывает фраза о том, что вы прекрасно чувствуете себя в собственной шкуре. Почему о вас так говорят?
О.: Не знаю. Возможно, они... я знаю, кто я такой. Я говорю людям, что, когда ты президент, у тебя нет времени на то, чтобы разбираться, что ты из себя представляешь. Мне кажется нечестным по отношению к американскому народу сидеть в Овальном кабинете и заниматься поисками собственной души. Как и всякий, я учусь. Будучи президентом, я многому научился. Разумеется, если я допускаю ошибки в обращении с людьми, я пытаюсь их исправить.
В.: Как вы изменились после 11 сентября? Чему вы научились за последние четыре года?
О.: Я научился тому, что принимая решения, нужно быть осмотрительным. Я узнал, что я могу плакать с теми, кто страдает, и выражать восхищение теми, кто служит. Я узнал, что вера - очень важная часть моей жизни. В Америке, мне кажется, происходит невероятное - люди подходят и говорят: 'Я молюсь за вас и вашу семью'. Это весьма отрадный аспект президентства. Я узнал, что у меня замечательная жена. Я научился быть более терпеливым.
В.: Считаете ли вы сенатора Керри нерешительным?
О.: Решать это предстоит народу. Но я действительно считаю, что на протяжении кампании он подавал неоднозначные сигналы - за войну, против войны, теперь опять за войну. Зная то, что я знаю сегодня... когда я спросил, проголосовал ли бы он за резолюцию, зная то, что мы знаем сегодня, он сказал: 'Да'. Так что народ сам может решить. Я не хочу обсуждать его.
В.: Кто ваш лучший советчик, мать или отец?
О.: Гораздо сложнее быть близкими кандидата в президенты, чем самим кандидатом. Я много советуюсь с ними, и стараюсь, чтобы они не волновались из-за меня. Они по-прежнему очень активные и очень счастливые люди, но они вечно беспокоятся. Конечно, я разговариваю с отцом. И я много общаюсь с мамой, раз в неделю или в десять дней. Знаете, я звоню им утром, когда рано прихожу в Овальный кабинет, и говорю: 'Как дела? Выключите-ка это шоу'. Я хочу, чтобы они перестали за ним наблюдать.
В.: Отложите пульт в сторону.
О.: Да, именно так. Но отец понимает, что я гораздо лучше информирован о многих вопросах, чем он, а потому его советы минимальны. Он понимает процесс. Сочетание информации от моих советников, от ЦРУ... президент получает массу информации. И он понимает, что сказать президенту 'сделай это' или 'сделай то', не зная то, что знаю я, может быть контрпродуктивно. Кстати, с ним очень часто случалось подобное. Мамины советы обычно такие: 'Улыбайся чаще. Нужно погладить голубую рубашку'.
