Эти чувства сейчас застыли на лицах всех жителей маленького городка Беслан - взрыв беспомощной паники, как будто все обрывается внутри. Они знакомы каждому, у кого есть дети, когда оборачиваешься, а твоего ребенка уже нет с тобой. Почему здесь? Почему сейчас? Почему именно мой ребенок? Они не могут накормить своих детей. Они не могут напоить их. Единственное, что они могут - попробовать пережить еще один день страшного ожидания. Боль, написанная на лицах людей из Беслана, стоящих вокруг средней школы ? 1 своего города, знакома всем русским, уже привыкшим жить в условиях катастрофы, которая с ними уже целых десять лет, с начала войны в Чечне, войны без правил.
Такой же сценарий захвата был и в больнице на юге России, и в театре в Москве, и в целом селении в Дагестане. Во всех случаях массового захвата заложников сценариев было только два - общенациональное унижение при виде чеченских террористов, уходящих безнаказанно лишь затем, чтобы ударить снова, или общенациональная боль при виде врывающегося в здание спецназа "Альфа". Каждый русский, побывавший в заложниках, знает, что освобождение российским спецназом так же чревато смертью, как и продолжение заточения. Так что Владимиру Путину, построившему свой образ на репутации "жесткого Кремля", не подходит сейчас ни то, ни другое.
Однако в случае с Бесланом есть два фактора, существенно отличающие его от остальных. Во-первых, большинство заложников - дети, некоторые из них - просто младенцы, кое-кого из которых уже выпустили; во-вторых, их родители - жители маленькой кавказской республики Северной Осетии - до крайности озлоблены и вооружены. Именно здесь, в городе Моздоке, расположена крупнейшая российская военная база в регионе. Большинство жителей этого региона, в отличие от некоторых других маленьких республик, лоскутным одеялом протянувшихся от Черного моря до Каспия, исповедуют православие и не имеют ничего против жизни в составе России. Практически все они в своей новейшей истории испытали все тяготы вооруженного конфликта. Жители Северной Осетии не понаслышке знают о том, что такое война. Тринадцать лет назад они бились насмерть со своими соседями из мусульманской Ингушетии, а жители деревень Южной Осетии - также православные - сейчас готовятся к противостоянию со своими грузинскими соседями.
За последнее десятилетие, что тянется нескончаемый чеченский конфликт, ингуши стали гораздо ближе жителям Чечни, тысячи которых бежали от войны в Ингушетию и влачили там жалкое существование в лагерях для беженцев. Так что сейчас поставить под угрозу жизни детей осетин - это не просто вызвать гнев населения, лояльного российской власти и к тому же имеющего во взрывоопасном регионе Северного Кавказа поддержку в виде крупнейшей группировки российской армии. Делать это сейчас - значит спровоцировать месть осетин своим соседям-мусульманам. А это может привести к тому, что то самое тонкое "лоскутное одеяло", которое представляют собой многонациональные республики на горячем южном фланге России, порвется с треском автоматных очередей.
Пока господин Путин воздерживается от резких фраз и говорит, что главной задачей ставится спасение жизней заложников и получение уверений от своих подчиненных в том, что они не собираются штурмовать школу. Однако такие же обещания он давал два года назад за несколько часов до того, как окончилась блокада театра Дубровка в Москве. Тогда в результате отравления анестезирующим газом, использованным для усыпления террористов, умерли 129 человек. Если чеченские террористы-смертники начнут расстреливать взрослых заложников, штурмовые отряды могут в спешке попытаться захватить здание.
Путину придется трудно - придется взвешивать каждое свое решение, которое он примет в ближайшие часы и дни, и соотносить его со стратегией выхода из чеченского конфликта. Он понимает, что военное решение успеха пока не принесло. Этот конфликт не решить, насаждая в качестве власти собственных ставленников из числа тех же мятежников и раскалывая таким образом сопротивление. Возможный выход из тупика - дать возможность сказать свое слово независимой чеченской оппозиции и начать переговоры о прекращении огня.
К сожалению, планы мирного решения чеченского конфликта выходят на первый план только тогда, когда случается нечто из ряда вон выходящее. Но платить за все приходится, как всегда, простым людям. Сейчас придется платить жителям Беслана. Платить своими жизнями.
