По извращенной логике террора люди, захватившие заложников в Беслане, достигли своей самой важной цели: с утра 1 сентября Россия переживает ад.
Страх за жизнь детей в школе номер один терзает людей в измученной страданиями стране больше, чем в случае со многими другими террористическими актами прошлых лет. Террористы для достижения своей цели пошли на крайний шаг, когда гуманность становится слабым местом другой стороны. Однако в данном случае имя той, другой стороны - Владимир Путин, а слабости он до сих пор никогда не проявлял.
За почти пять лет после прихода к власти российский президент, наверное, никогда еще не стоял перед необходимостью принимать более трудное решение. Российский народ ждет от него, что он спасет детей. Но государственные интересы по его собственной доктрине стоят выше жизни отдельного человека. В России Путина государство, которому бросают вызов, знает только один ответ: жесткость.
Таким образом, президент, конечно, действует в русле традиций руководства своей страны. Но сегодня для него речь идет о большем, чем о классической дилемме шантажируемого политика, речь идет о его президентстве. Террористы оставляют ему только один выбор: проявить жесткость - или гуманность.
Фонтанная стратегия
Самая серьезная проблема Путина будет заключаться в том, чтобы в своем решении не руководствоваться образом, им же самим и созданным. Лучшим примером этого является подрыв двух российских пассажирских самолетов, который положил на прошлой неделе начало черным дням террора.
Как и в случае со взрывом у станции метро в Москве накануне захвата школы, нет сомнений, что ответственность лежит на чеченских террористках-смертницах. В этом не меняет ничего и сомнительное признание в причастности к терактам со стороны зловещих 'Бригад Исламбули'. Тем не менее, Путин принял решение и обвиняет в терроре исламистский интернационал.
Президент, таким образом, продолжает упрямо следовать концепции, которую можно было бы назвать фонтанной. Любой российский телезритель знает красивый фонтан в центре Грозного, который местные телеоператоры с таким удовольствием используют, вставая перед ним, когда делают телерепортажи. Российской общественности полностью разрушенный и обнищавший кавказский город преподносят как курорт в Альпах.
Власть, которую дает видимость
Путин с самого начала своего президентства понял, что над властью над людьми стоит власть видимости. При этом он упустил из виду то, какую власть может возыметь призрак над теми, кто его создает. Путин в ходе референдума и двух президентских выборов добился реализации своей воли.
Он сам прекрасно понимает, как этого добился и потому меньше всех верит в то, что большинство чеченцев по своей воле сказали 'да' России и своему президенту-марионетке. С помощью этого 'политического процесса' Путину удалось удовлетворить крайне непритязательного Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder).
Но сам он должен, наконец, ясно сказать, как мало ему удалось достичь за прошедшие годы в Чечне с помощью насилия. Было бы хуже, если бы Путин и сам верил в то, будто Чечня это умиротворенная страна, испытывающая проблему террора, импортированную арабскими исламистами.
Несимпатичные террористы
Чеченский и исламистский террор, разумеется, взаимосвязаны, но они все еще существенно отличаются друг от друга своими целями. 'Аль-Каида' слепо нацелена против Запада и его ценностей, а кавказские боевики нацелены на изгнание русских. Это не делает их симпатичными террористами, а их преступления от этого нисколько не становятся лучше.
Тем не менее, существующие различия имеют серьезное значение для того, чтобы борьба против терроризма в России была эффективной. Против 'Аль-Каиды' Россия была бы столь же беспомощной, как и США или Испания. Однако в силах Москвы постепенно лишить террор на Кавказе почвы.
Путь за счет первоклашек
Владимир Путин известен во внешней политике как прагматик, он теперь обязан, наконец, использовать свой опыт внутри страны. Он должен был бы понять, что почти беспредельное насилие в Чечне рождает новую безграничную ненависть. Он должен был бы понять, что нищету в Грозном не спрячешь за фонтаном.
Он должен был бы понять, что может вести переговоры о политическом урегулировании в Чечне, идя на компромиссы, то есть, не прибегая к помощи своих марионеток. И он обязан был бы признать, что существованию большой России угрожает не каждая уступка. Он может считаться умным прагматиком только в том случае, если освободит детей школы номер один в Беслане из рук потенциальных убийц.
Во время драмы с заложниками в московском музыкальном театре два года назад Путин принял неумное решение, приведшее к многочисленным жертвам. Повторит ли он этот путь, поставив на карту и жизнь первоклашек. Россияне, готовые обычно все забывать, этого ему не простили бы.
