Опять все заканчивается убийством невиновных.. Запрограмированным террористами, подтвержденным бесчеловечной Властью, которая даже не в состоянии учесть тот факт, что жизнь заложников может и должна быть охраняема государством, чьими гражданами они являются. Действует критерий 'государственных соображений' или, вернее, тех соображений, которые так называют те, кто приватизировал государство, и которые на самом деле является их личным, жестоким смыслом существования.
Сколько будет погибших в конце этой трагедии, никто не узнает. Точно такая же ситуация была в театре 'На Дубровке', когда официальной цифрой было 128 погибших, в то время, как десятки семей не могли найти своих близких. И так и не нашли их. Точно так же было и при штурме Белого Дома в октябре 1993, когда тысячи трупов превратились в несколько сотен. Президентом России тогда был другой человек, Борис Ельцин, но школа была та же, это видно.
С первых минут трагедии, когда официальные источники не называли число заложников, было ясно, что готовился очередная операция теми, кто никому не оставляет надежды на спасение. Чем меньше информации о числе заложников, тем меньше потом нужно давать объяснений. Этот вихрь спецподразделений вокруг случившегося не оставлял места для надежды на продолжение переговоров.
С первой минуты было ясно, что террористы и заложники будут, как во всех предыдущих случаях, в одной связке. Важно дать понять, что Власть не терпит поражений. Остальное не важно. Такое впечатление, что спецподразделения, российские 'кожаные головы', натренированы с точностью выполнять угрозы террористов. Буквально. Спрашивается, почему они носят название 'специальные'. Для операций, проводимых с таким мастерством, подошел бы батальон артиллеристов, который сразу применил бы тактику, используемую в Грозном: бомбардировки, полное уничтожение врага. Цифры военных достижений выглядят ободряюще. Проблема лишь в том, что никто не в состоянии подсчитать размеры той ненависти, что они рождают. А эта самая ненависть, в свою очередь, рождает других, неподдающихся подсчетам, врагов.
Внутри школы - говорят свидетели, которые могли говорить (и которые должны будут замолчать) - было более тысячи человек. Зарубежные свидетели говорят о более, чем трехстах трупах. Реальное число погибших и раненых (а мы уже знаем, что раненые, умершие потом в больницах, никогда не будут сосчитаны) будет расти. Победит вранье, которое заключается в том, что цифры держатся в секрете, в том, что превозносится 'твердость' вождя.
Действуя подобным образом, Владимир Путин может гордиться победами над терроризмом, но каждая такая победа делает его только слабее, а не сильнее. У русских есть бесконечное, необъяснимое (для нас, кому повезло увидеть лучшую жизнь), непонятное терпение. Но в этой огромной стране, которой осталась Россия, уже много тех, кто спрашивает себя, подходит ли тактика и стратегия этого президента к сложившейся ситуации.
Многие, возможно, спрашивают себя, почему Путин не посчитал нужным полететь в Осетию, чтобы выразить свою боль ожидающим известий матерям и отцам. Многие даже из тех, кто его поддерживал, спросят себя, неужели быть царем - значит непременно быть таким жестким и испытывать такое пренебрежение к своим подданными, что вождю и хозяину не позволено проявить слабость, пролив несколько слезинок.
Многие, конечно, ничего не спросят и лишь остолбенеют перед теми цифрами, что услышат, цифрами ужасными, но выгодно подправленными, заниженными, уменьшенными и подслащенными. То, что, в конце концов, будет обнародовано, будет смесью неправды и утечкой продажных известий. Или об этом позаботятся тайные поставщики яда, заинтересованные в преждевременной кончине вождя.
В общем, этот раунд закончился также, как и предыдущие. Но создается впечатление, что тому, кто хотел нанести Путину удар, удалось совершить задуманное. Еще и потому, что все указывает на то, что это - не последний раунд. Партия, как мы уже увидели, длинная и полна сюрпризов. Тот, кто организует террор, прекрасно знает, что Путин ответит неслыханной жестокостью, без промедления, без границ. И поэтому знает, что может затащить его в бездонный омут.
Как это ни парадоксально, Путин и его враги уже кружатся в адском танце, к которому, как они полагают, заказали музыку, но который они не в состоянии остановить. Поэтому и он и они не изменяют своей логике, уверенные в том, что партнер по танцу упадет без сил первым.
То, в чем можно быть уверенными, так это в том, что после Северной Осетии можно ожидать еще один обмен ударами, а потом еще один, и еще, и еще. Не было бы никакой необходимости просить созыва Совета Безопасности ООН, если бы у Путина не было какой-то тайной задней мысли и если бы он не мог разыграть какую-то карту на международной арене. Он знает своих реальных врагов, но не может выкрутиться и назвать их. Он уже пленник. Мощный, как немногие из его исторических предшественников в России. Но вспоминается образ маркиза де Кюстин и его непревзойденные 'Письма из России', где он писал, что надо поехать в Россию, для того, чтобы понять, чего не может тот, кто может все.
