События пяти последних дней в России вызвали волну международной солидарности с жителями Беслана, израненного города с 35 тысячами жителей, чувства которых в сегодняшний день даже трудно себе представить. Образы мертвых детей под белыми простынями ранят сердце каждого, кто считает себя человеком, когда сама человеческая жизнь так непростительно уничтожается.
Жестокие убийства в школе N 1 сразу поднимают много вопросов. Но прежде чем задавать их и искать на них ответы, нам надо остановиться и вспомнить всех тех, кто был убит или искалечен террористами, а также всех, кому ужасные действия убийц принесли неизбывное горе.
Вчера российский президент Владимир Путин заявил, что расценивает это трагическое событие как объявление "полномасштабной войны" против его народа. Однако бесчеловечный терроризм подобного рода не появляется ниоткуда. Российские войска, участвовавшие в двух войнах в Чечне, сами отличились отменной жестокостью - они убивали, мучили, калечили и захватывали людей с равной по силе развязностью и пренебрежением к нормам права.
Путинская политика драконовских мер подавления и его нежелание санкционировать хотя бы ограниченную долю самоопределения в некоторых регионах Кавказа стала политикой, обреченной на провал. Он превратился в сержанта-вербовщика террористов, на которого кивают те, кто лелеет самые темные желания воспользоваться чувством бессилия жителей этого региона.
Путин представляет инстинктивные рефлексы россиян в отношении Чечни и все более жестокое общество беззакония, в которое превращается Россия. Вчера он признал, что его нация оказалась неподготовленной к переменам в мире и что нереформированные силы безопасности страны не в состоянии защитить прозрачные границы страны. Терроризм в таких условиях процветает.
Россия - это страна, где журналистов, критикующих правительство, убивают преступники, которых власти даже не пытаются привлечь к ответственности, где бизнесменов удерживают в тюрьме по сфабрикованным обвинениям, если их подозревают в поддержке оппозиции. Широко критикуемая слабость российских силовых структур, оказавшихся неспособными предотвратить кровопролитие в Беслане, что признал и президент Путин, отчасти является результатом попыток России изолироваться от критики извне.
Западные лидеры, такие как Тони Блэр и Джордж Буш, инстинктивно встают рядом с Путиным и говорят о Чечне как о части всеобщей войны против терроризма. Действительно, там есть точки соприкосновения. События в Чечне толкают многие группировки к ведению джихада. Чеченские боевики также получали и саудовские деньги. Некоторые радикалы рассматривают Чечню как новый Афганистан. Однако между ними существуют принципиальные отличия.
Проблемы Чечни возникли до 11 сентября. Возникшая тупиковая ситуация в борьбе с глобальным терроризмом и продолжение Путиным войны не являются результатом глобального кризиса противодействия терроризму. Наоборот, они играют на руку террористам. Поэтому требуется интернационализация любого разрешения конфликта, чтобы оно касалось не только России и Чечни, но и, скажем, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. До настоящего момента Москва выступала против любых предложений подобного рода. И вчера по вполне понятным причинам Путин говорил резко. Однако решение местного руководства начать переговоры с сепаратистами Аслана Масхадова в попытке разрешить и завершить бесланский кризис, которое было очевидно принято с одобрения Кремля, дает основания предполагать, что есть поле для переговорного процесса, который Россия до сих пор отвергала.
Бандитов, сплотившихся вокруг лидера чеченских террористов Шамиля Басаева, необходимо изолировать. Денежные потоки, кормящие террористов, следует показать всем. Саудиты должны понести свою ответственность. Россияне обязаны признать, что если они не проявят желания вести переговоры, кризис только углубится. И Европа должна помочь в изменении их отношения. Если такое отношение останется без изменений, будут другие Бесланы. Это принесет еще больше страданий России и ужасов всему миру.
