После окончания захвата школы в Беслане давление на Владимира Путина возобновляется. Ему еще предстоит доказать, что для умиротворения Кавказа он использует правильную тактику. Улучшение системы безопасности, безусловно, необходимо, но также нужен диалог с обществом и материальная помощь.
***
Девушка по имени Светлана стоит в разрушенном спортивном зале школы #1 города Беслана и смотрит на выбитые окна и лаковые детские сандалики, лежащие на полу. 'Приходишь сюда, снова оглядываешься вокруг, и как-то легче становится', - говорит она, все еще никак не придя в себя после смерти своих друзей.
Во дворе дома неподалеку человек по имени Аслан готовит мясо для поминок своей бабушки, которая погибла на прошлой неделе в захваченной террористами школе, куда она отводила двоих детей.
- Террористы - свиньи. Бог не примет их к себе. Я боюсь, что будет продолжение. А тогда будет и месть, - говорит он.
Пять лет назад Владимир Путин, тогда только-только назначенный премьер-министром России, сказал, что против сепаратистов в Чечне нужно начать новую войну, потому что это единственный способ бороться с международным терроризмом и предотвратить дестабилизацию в регионе. Но сейчас, когда господин Путин начал свой второй президентский срок, обе эти опасности не только не ослабели, но и стали сильнее, чем когда-либо.
Только за последние две недели около пятисот российских граждан пали жертвами беспрецедентной серии террористических актов, ответственность за которые возлагается на чеченцев: взрывы двух самолетов, взрыв террористки-смертницы и захват заложников в Беслане.
А в последние три месяца террористическая активность вообще значительно усилилась, подняв за собой и политическую напряженность не только в самой Чечне, но и за ее пределами, в соседних российских республиках с преимущественно мусульманским населением: Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Однако в Северной Осетии преобладают христиане, и поэтому здесь многие считают, что среди тех, кто захватил школу, были ингуши, что вновь разжигает потухший было огонь старых обид. По ту сторону границы Грузия также не прекращает вооруженного противостояния со своими сепаратистами в Южной Осетии.
Присутствие чеченского конфликта ощущается и по всей России. За последние десять лет в Чечне побывало около миллиона военных и полицейских, многие из которых вернулись домой психологически надломленными и склонными к насилию. Такие события, как трагедия, случившаяся на прошлой неделе, могут высечь новые искры этнической ненависти.
По мнению многих специалистов по Кавказу, чтобы обуздать разрастающийся кризис в регионе, президенту Путину необходима новая политика, предполагающая расширение рамок политического процесса в Чечне и создание для местного населения эффективной системы безопасности и перспектив найти работу.
- С чеченцами надо работать политическими, экономическими, социальными и религиозными методами, - считает директор расположенного в Армении Института по изучению Кавказа Александр Искандерян, - необходимо сесть за стол переговоров с боевиками, предлагать им амнистию, проводить нормальные выборы и вкладывать деньги.
Однако из прошлых заявлений и замечаний президента, впечатление от которых только укрепилось после его обращения, опубликованного на прошлой неделе, вытекает, что изменение политики произойдет в гораздо более узком контексте.
Придя к власти, господин Путин унаследовал кавказские проблемы, которые столетиями преследуют всех лидеров России. От царской колонизации до сталинской депортации и от дискриминации при коммунизме до хаоса постсоветского времени, отношения Чечни с Москвой всегда были непрекращающимся источником напряженности.
В 1992 году под предводительством лидера националистов Джохара Дудаева Чечня вступила в период анархической квазинезависимости, но впоследствии противоречия Дудаева с президентом России Борисом Ельциным, таким же непоследовательным и упрямым, как он сам, привело к кровавой войне с 1994 по 1996 годы. Подписав нелегкий мир, Москва в конце концов ушла, оставив в качестве главы республики Аслана Масхадова, назначенного при Дудаеве министром обороны и избранного президентом в 1997 году. Однако большинство чеченцев быстро разочаровались в Масхадове, так как он не сумел обуздать разгул исламского радикализма, жестоких преступлений и массового похищения людей главарями местных банд.
В 1999 году Путин снова начал против Чечни полномасштабную войну, но злодейские нарушения прав человека его войсками и убийства невиновных наравне с виноватыми снова толкнули чеченцев к Масхадову. С того времени он скрывается и не прекращает борьбу против российских войск в республике. Тем временем Кремль снова ввел в Чечне фактически прямое управление, сначала назначив править бывшего чеченского полевого командира и религиозного лидера Ахмата Кадырова, а затем укрепив его власть с помощью выборов, результат которых был предрешен в его пользу. Он и правил, но в мае был убит взрывом бомбы.
Сегодня чеченское общество расколото по политическим предпочтениям. Большинство людей устало от постоянного насилия, чинимого в республике криминальными группировками и такими полевыми командирами, как Шамиль Басаев, которого подозревают в подготовке теракта в Беслане. Масхадова обвиняют в том, что он допустил в республике хаос в 90-х годах, а сейчас продолжает нападения на чиновников прокремлевских властей Чечни.
Но местные жители так же разозлены, как и российские власти. По их мнению, продолжающиеся злодейства, включая таинственные 'исчезновения' людей и пытки - дело рук и федеральных сил, и - во все большем масштабе - вооруженной банды, которой командует сын покойного Кадырова Рамзан.
По словам многих политологов, первое, что требуется в Чечне - возможность более широкого политического диалога. Глава российской либеральной партии 'Яблоко' Григорий Явлинский считает так:
- Если вы хотите политического процесса, вы должны говорить со своими врагами. Говорить необходимо со всеми, за исключением самых отъявленных преступников. Это все же лучше, чем то, что мы имеем сейчас.
Представители Масхадова и многие западные эксперты высказывают мнение, что необходимо начинать переговоры по вопросу независимости Чечни от России. Однако это требование вряд ли когда-либо будет выполнено. В том разрушенном состоянии, в каком сейчас находится Чечня, она, даже если бы получила независимость, перешла бы в разряд нищих 'недогосударств' и стала бы еще большим фактором нестабильности на южных границах России.
Да и правительства других стран вряд ли поддержали бы создание такого государства, и уж точно не стали бы способствовать наведению там порядка и не стали бы помогать материально. В любом случае, памятуя о том, какой хаос царил в Чечне в период правления Масхадова, с 1997 по 1999 годы, ни президент Путин, ни региональные лидеры, ни большинство простых чеченцев и русских вообще не рассматривают вопрос будущего Чечни в этой плоскости.
Сейчас и положение самого Масхадова слабее чем когда бы то ни было, и его влияние на других полевых командиров тает с каждым днем. По заявлениям российской власти - которую поддерживают Соединенные Штаты - он связан напрямую с Басаевым, с которым за стол переговоров никто не сядет.
Сторонники Масхадова говорят, что именно Россия виновата в том, что люди отворачиваются от нее и уходят к радикалам. Вот что заявляет его представитель Ахмед Закаев, которому в прошлом году предоставили политическое убежище в Великобритании:
- Каждый день продолжаются артиллерийские удары и авианалеты; каждый день продолжают пропадать люди. Мы живем в состоянии войны. Нам не нужна независимость. Мы просто хотим остановить войну. Когда это произойдет, поддержка Басаева упадет до нуля.
До недавнего времени господин Путин уповал в основном на Кадырова, который централизовал власть, назначил на ключевые посты своих друзей и членов своей семьи и практически ничего не сделал, чтобы разделить ответственность, полномочия и ресурсы со своими противниками.
После убийства Кадырова Путин сделал все, что от него зависело, чтобы обеспечить избрание президентом министра внутренних дел Чечни Алу Алханова. Он и был избран в августе. Репутация господина Алханова отличает его в лучшую сторону, но он все так же связан с Рамзаном Кадыровым, и поэтому мало кто верит в то, что что-то действительно изменится к лучшему.
По словам Александра Мукомолова, главы организации 'Миссия мира на Кавказе' (Peace Mission in the Caucasus), которая занимается углублением межэтнических связей в регионе, в конце концов Алханову удастся дистанцироваться от Рамзана и предложить народу какое-то улучшение. Но, по его мнению, Чечне нужна не вертикальная президентская структура власти, а парламентская система, в рамках которой власть и ресурсы делились бы поровну между кланами и влиятельными старейшинами. Такая система гораздо лучше отражала бы традиционный стиль правления, характерный для Кавказа.
Вторая проблема, с которой предстоит столкнуться президенту Путину - социально-экономическое возрождение Чечни. Десять лет войны превратили предприятия, на которых раньше работали люди, в груды обломков, сровняли с землей инфраструктуру, сделали невозможным сельское хозяйство и поставили людей перед необходимостью выживания в сложнейших условиях. По неофициальным оценкам, безработица здесь составляет до 70 процентов. Население живет гораздо беднее, чем в соседних регионах, и не имеет никаких надежд на будущее.
Все эти факторы, наравне с душевными травмами от конфликта и отсутствием образования для молодого поколения, создали прекрасную почву для пополнения рядов преступных группировок и банд исламских радикалов.
Так же как и обещания по развитию политического процесса, экономическая реконструкция господина Путина пока остается на бумаге. Да, он пообещал поддержку тем, кто вернется в свои дома, включая выплаты компенсаций на восстановление жилья, разрушенного войной. Но восстановлена только малая часть Грозного, и многие жители так и продолжают жить в тесных общежитиях или полуразрушенных домах без каких-либо удобств. Они говорят, что денег на реконструкцию им так и не заплатили. В этом году проверка российской Счетной палатой выявила здесь гигантские хищения и злоупотребления.
Если финансировать Кавказ серьезно, то требуются гораздо большие суммы, в том числе и от иностранных инвесторов.
- Надо быть готовыми к тому, чтобы в течение десяти лет тратить на Северный Кавказ до 6-7 процентов валового внутреннего продукта на дороги, рабочие места, коммуникации, школы и предприятия, - считает Григорий Явлинский.
Сейчас Россия переживает стабильный экономический рост на волне высоких цен на сырье, и могла бы увеличить расходы. Но она не хочет этого делать, да и, если бы она была готова к этому, темные чеченские политические структуры не предоставляют гарантий должной прозрачности и ответственного управления, которые дадут уверенность в том, что деньги тратятся по назначению.
Третье и самое важное, с чем предстоит справиться Путину в регионе вообще и в Чечне в частности - это, безусловно, проблема безопасности. В его обращении к нации после трагедии в Беслане прозвучали слова о необходимости разработки более эффективной политики и реформы вооруженных сил и спецслужб.
Как признал и сам Путин, спецслужбы разъедает коррупция, в результате которой через дырявые границы беспрепятственно проходят любые люди и материалы. Так и взрывчатка попала в Беслан. До сих пор спецслужбам не удается проникнуть в стан боевиков и эффективно собирать там разведывательную информацию. Кроме того, федеральные силы, так же как и собственно чеченские прокремлевские вооруженные отряды, контролируемые Рамзаном Кадыровым, и сами ведут грязную игру. Правозащитные организации насчитывают сотни случаев исчезновения местных жителей, пыток и расстрелов без суда и следствия. До сих пор очень мало подозреваемых в этих преступлениях было привлечено к суду.
Более того, офицеры армии и спецслужб оказываются каким-то неясным образом связаны с криминальными группировками и боевиками. Как утверждает господин Закаев и другие, большая часть военного снаряжения, используемая чеченскими боевиками, приходит из российских источников.
Итак, прежде всего Путину придется найти себе новых советников, которые помогли бы ему реально изменить политику и провести в жизнь его же собственные слова. В своем субботнем обращении он попытался переложить вину за многое из того, что случилось, на тяжелое наследие 90-x годов. Но, хотя и в России, как она досталась ему в свое время, действительно было множество проблем, он провел у власти уже почти пять лет. На всех ключевых постах он расставил своих ближайших соратников, бывших коллег по работе в спецслужбах: Николай Патрушев - глава Федеральной службы безопасности; Сергей Иванов - министр обороны, президентом соседней с Чечней Ингушетии не избран, а просто-таки назначен Мурат Зязиков.
Всех остальных, знающих Чечню, но имеющих более радикальный взгляд на то, как лучше принести мир в этот регион, просто оттерли локтями - например, Руслан Аушев, которого ради того, чтобы президентом стал Зязиков, вынудили уйти в отставку, стал все же единственным, у кого хватило смелости встать лицом к лицу с террористами, захватившими школу в Беслане. В результате он уговорил их отпустить 26 человек. Именно Аушева считают гарантом политической стабильности в Ингушетии в 90-x годах. Если бы не он, республика повернулась бы в сторону анархии, как Чечня.
У Путина еще есть возможность через Алханова ввести в Чечне более просвещенный режим. Но все его рефлексы, его прошлое и то, каких людей он подбирает в помощники, говорят об обратном. Они могут толкнуть Россию назад к авторитаризму, причем так, что попутно огонь войны на Кавказе разгорится еще сильнее.
