Пока это трудно осознать - сейчас, когда перед глазами неотвратимо встают кадры российских детей в мешках для трупов - но когда-нибудь, когда будет написана история войны с террором, события последней недели, возможно, войдут в нее как поворотный момент.
На вчерашний день официальная цифра погибших в бесланской школе ? 1 составляла 335 человек - более 10% от количества жертв терактов в Америке три года назад. 156 из них дети - мальчики и девочки, взятые в заложники в первый день нового учебного года. Еще до того, как они погибли от взрывов бомб и снайперских пуль, террористы отказывали им даже в глотке воды.
В такую бесчеловечность трудно поверить, но верить приходится. Ведь это новая реальность нашего времени, когда мусульманские террористы намеренно выбирают своими жертвами ни в чем не повинных людей ради некоего 'исламского дела'. В России убийцами стали чеченцы, которым помогали арабы, судя по всему, связанные с 'Аль-Каидой'. Дети Беслана пополнили список других жертв исламского террора - в московском театре, ночном клубе на Бали, церкви в Карачи, в нью-йоркских 'башнях-близнецах'.
Перед лицом такой жестокости, кто осмелится сказать хоть слово в оправдание террористов? И тем не менее именно это происходило после каждого теракта, совершенного в мире за последние годы. С этой точки зрения террор рассматривается как политический акт, призванный привлечь внимание и сочувствие - в данном случае, к жестокой российской оккупации Чечни.
После 11 сентября находились такие, кто 'объяснял' эти теракты, утверждая, что в 'отчаянье' угонщиков привела политика США на Ближнем Востоке. После взрывов в Мадриде, половина испанских избирателей фактически сочло их причиной участие своей страны в войне в Ираке, проголосовав против правительства, оказывавшего поддержку Соединенным Штатам. После каждого теракта с участием смертников в Израиле ответственность за случившееся во многих кругах, особенно европейских, возлагают на политику этой страны. Теперь, после Беслана, найдется ли кто-нибудь, кто готов обвинить во всем детей?
Накануне состоявшегося на прошлой неделе съезда Республиканской партии президент Буш заявил в телеинтервью, что победу в войне с террором одержать невозможно. Высоколобые 'мудрецы' тут же заговорили об изменении политического курса, хотя смысл высказывания г-на Буша, казалось бы, совершенно ясен. Он говорил о том, что в войне с террором нельзя одержать победу в традиционном понимании этого слова. Она не закончится, если Усама бен Ладен призовет всех исламистов сложить оружие, подобно тому, как это сделал японский император в обращении к соотечественникам в конце второй мировой войны.
Сегодня каждому уже должно быть очевидно, что войну с террором не выиграть одним разгромом террористических организаций и усилением мер безопасности. Это еще и война идей, и в этом смысле в ней можно победить, только если на смену широкой идеологической поддержке, которой пользуется терроризм в мусульманском мире и некоторых кругах Запада, придет его единодушное осуждение.
В истории были примеры такого переосмысления. В только что завершившемся столетии, вторая мировая война привела к искоренению фашистской и национал-социалистической идеологии, пользовавшейся популярностью у некоторой части западной интеллигенции в 1930х гг. В течение 50 лет, пока продолжалась Холодная война, коммунистическая идеология постепенно утрачивала свои позиции, и закончилось это крушением советской империи. Все эти идеологии обанкротились, даже в тех регионах мира, где тоталитаризм еще находится у власти.
Объясняя, что миру необходимо изменить отношение к терроризму, г-н Буш и другие представители его администрации ссылаются на другой пример - как британцы в 19 веке изменили отношение всего мира к работорговле. К концу столетия в каких-то уголках планеты рабство, возможно, еще и сохранилось, но никто уже не пытался защищать его с нравственных позиций.
Выступая весной прошлого года в Университете штата Огайо, заместитель министра обороны по политическим вопросам Дуглас Фейт (Douglas Feith), объяснил попытки администрации выбить почву 'легитимности' из-под ног у террористов. 'Мир должен относиться к терроризму так же, как он относится к работорговле, морскому пиратству и геноциду, - отметил он, - как к деятельности, к которой ни один уважающий себя человек не отнесется снисходительно, не говоря уже о том, чтобы ее поддерживать'.
В большинстве стран мира в этой идеологической войне противники террора постепенно одолевают, но она остается центральным вопросом внутренней борьбы в самом исламе - между экстремистами и простыми верующими, которых еще называют умеренными. В этой борьбе победы не будет, пока подавляющее большинство мусульман, которые осуждают терроризм, не выступят открыто против таких духовных лидеров, как живущий в Лондоне Омар Бакри Мохаммед (Omar Bakri Mohammed), заявивший в интервью газете 'Sunday Telegraph', что ради правого дела готов поддержать захват террористами заложников в британской школе.
Какие бы ошибки ни совершил в Чечне президент России Владимир Путин (см. в этой связи статью Дэвида Сэттера / David Satter), это не оправдывает преднамеренного убийства ни в чем не повинных людей. Практически все национальные движения - от деятелей американской революции до Ирландской республиканской армии - сумели удержаться от систематического убийства детей. Но в 'душе' современного ислама и душах его сторонников явно что-то разладилось, раз подобная бесчеловечность считается для них приемлемой. Возможно, после Беслана больше людей во всем мире, и, главное, гораздо больше людей в исламском мире, начнут осознавать, что подобные идеи отравляют их, как смертельный яд.
