Почему? Люди повторяют это универсальное словечко, оказавшись перед лицом ужасов или трагедий, которые не имеют логического объяснения, и на которые нельзя дать правильный ответ. Глубокий и экзистенциальный, этот вопрос безнадежно задается, когда ни с того ни с сего обрушиваются необъяснимые кошмары. Другими словами, когда нет ответа 'почему'.
В случае с Бесланом и всеми жестокостями террористов, ответа никогда нет, по крайней мере, на персональном уровне. У преступников есть общее дело, но жертвы вовсе необязательно - его противники. Из того, что удар был нанесен по детям в школе, можно сделать вывод, что для террористов, совершивших зверства в Беслане было важно, чтобы жертвы как можно меньше знали о деле, за которые они якобы борются или как можно меньше были связаны с ним.
События в средней школе #1 были запланированы, прежде всего, наперекор всякой логике. Терроризм, по определению, жесток к невинным. Но последний случай, более жестокий к невинным, чем любой другой теракт, выходит за рамки терроризма, становясь чистым нигилизмом. В последние годы террористы стали бесцеремонны в выборе средств для достижения своих политических целей. Те, кто захватил эту обычную школу, постоянно меняли свои требования. Их политические амбиции были смутны, общи и слишком абстрактны.
Своими действиями террористы только усложнили удовлетворение последних. Они привлекли внимание к ситуации в Чечне, но сделали ей такую антирекламу, что многие люди, испытывавшие к ней раньше сочувствие, больше не поддерживают ее стремление к полному самоопределению. Вместо того, чтобы приблизить политическое решение, они еще более отдалили его. Все, чего им удалось достичь, это осуждение и отвращение всего мира.
Похоже, что внимание журналистов было само по себе целью. Те, кто спланировали и провели это чудовищное злодеяние, должно быть, просчитали, что оно затмит отвращение, которое испытывалось после любого предыдущего теракта, даже после 11 сентября, и что, как таковое, привлечет больше внимания СМИ всего мира, чем любая предыдущая выходка чеченцев. В этом плане чеченские террористы оказали неоценимую услугу Владимиру Путину. Он желает связать чеченский терроризм с терроризмом 'Аль-Каиды'. Своим огромным, нечеловеческим размахом, этот теракт сделал всю работу за него.
И вот, наконец, текущая ситуация в Чечне стала главной темой мировой прессы. Вместе с этим, ее куда более решительно, чем раньше, включают в общую картину террористической деятельности по всему миру. Абдель Рахман аль-Рашед, деятель арабского телевидения, подчеркнул: 'То, что не все мусульмане - террористы - это факт, но фактом, притом исключительно горьким, является и то, что почти все террористы - мусульмане'. Его смелое заявление об очевидном - что нужно взяться за радикальных проповедников, заражающих молодых мусульман ненавистью - было воспринято как прорыв. В прессе полно риторики о том, как может измениться мир после Беслана. Однако его слова уже используются западными СМИ в старом споре, аргументы в котором были сформулированы в насыщенные эмоциями часы после зверств 11 сентября.
Возможно, кто-то из тысяч людей, оплакивающих своих родных и близких, найдет успокоение в стандартных словах, которые им предлагают журналисты всего мира. Несмотря на всю сложность вопросов, поставленных такой широкомасштабной, просчитанной жестокостью, они выражают всего две позиции. На каждый новый аспект или новую информацию комментаторы, желающие подтвердить ими свои мысли, бросаются как голодная рыба в баке.
Согласно первому мнению, недавняя трагедия произошла потому, что Запад относится и всегда относился слишком мягко по отношению к терроризму, что Запад, запутавшись в своей политкорректности, не может признать мусульманской угрозы, и что на Западе слишком много идиотов-либералов, которые охотно понимают мотивы террористов-смертников, но неспособны осудить их.
Вторая позиция, разумеется, заключается в том, что западная - и российская - политика, порожденная безудержным своекорыстием, создала поколения молодых людей, так ожесточенных лишениями, выпавшими на долю их народов, что только акты крайнего нигилизма могут придать форму их бессильному гневу. Все другие вопросы , актуальные, полезные, жизненно важные - сущая ерунда. Но, в конце концов, комментаторы в мировой политической прессе, в основном, заняты выяснением того, что лучше: правое или левое.
Жители Беслана хотят знать, почему удар был нанесен по ним, почему погибли их дети, почему региональные и федеральные власти не смогли вмешаться и остановить кампанию террора. Какие-то события будут сведены вместе. Что-то будет вызвано случайным стечением обстоятельств. Многое, как Путин уже признал, окажется результатом институциональных провалов государства российского.
Но ничто так не приблизится к ответу на основной вопрос, как мрачное объяснение, данное Маргаритой Комоевой, учительницей физики, которую один из захватчиков освободил за день до кровавой кульминации кризиса. 'Российские солдаты убивают наших детей в Чечне, поэтому мы здесь, чтобы убивать ваших'.
Другими словами, эти атаки не являются политически мотивированными. За ним стоит лишь чувство мести, и чувство мести делает их все более ненасытными после завершения каждого круга насилия. Политическая борьба, породившая терроризм, оказалась отделена от насилия, превратившегося в самоцель.
Использование детей и молодых людей, которое не было никогда таким наглым, как в этот раз - это касается как жертв, так и захватчиков - имеет ключевое значение. Тот факт, что теперь ищут детей в качестве как террористов, так и терроризируемых, является знаком того, насколько далеко ушли от разума, спора и логики, те, кем движет жажда мести. Это очень ясно можно увидеть в Палестине, где детям в лагерях беженцев прививают не что иное, как ненависть к Израилю с самых первых лет жизни.
Теперь у палестинцев, можно сказать, нет другой самоидентификации, чем та, что выработалась за печальные десятилетия после окончания действия британского мандата. Дети используются как орудие пропаганды таким жалким образом, потому что здесь больше нет ни зрелости, ни политики. Это вне политики. Здесь ребячество, остановившееся в развитии, когда добро и зло еще не понимаются. Это нигилизм.
Нигилистам нужен хаос. 'Война без конца' - это то, что они выбирают для себя, вновь и вновь. Они сами отделяют свои действия от политики, зная, что таким образом наносят удар по возможности политического решения.
Настало время прислушаться к 'голубям' исламского мира и заняться политическими процессами, которые, как им известно, необходимы. Слушая вместо этого 'ястребов' христианского мира, мы играем на руку нигилистам, и отдаем им детей всего мира. Именно этого желают они, в своем больном патологическом мире, где нет места разуму. Если все мы верим, что не надо поддаваться террористам, то мы должны прекратить поддаваться им в этом.
