Ахмед Закаев, бывший министр культуры Чечни, которого русские разыскивают, как 'террориста', находится в изгнании в Лондоне. Он рассказывает, какие усилия предпринимали чеченцы в изгнании, чтобы избежать кровавой бойни в Беслане. Закаев разоблачает политику российского президента. Интервью.
Ахмед Закаев, в прошлом министр культуры Чечни, был одним из представителей, допущенных Москвой к столу переговоров с Чечней, но затем был объявлен россиянами 'террористом'. Главный представитель Аслана Масхадова, лидера чеченского сопротивления и президента эфемерной Чечни, Закаев получил статуса беженца в Великобритании и живет в Лондоне. Он говорит о дымовой завесе, которая окутывает переговоры с террористами, которые вела Москва.
С Вами вступали в контакт, чтобы Вы вмешались в трагедию в Беслане. Кто к Вам обращался, когда и каким образом?
Прежде чем ответить Вам, я хочу сказать, что президент Масхадов и вся его команда полностью осуждают этот ужасный акт. С момента, когда новость дошла до него, он дал понять, что желает немедленного освобождения заложников и детей, без всяких условий. Когда думаешь о числе погибших в Чечне, о скорбях чеченских семей, соседей, родителей, которые они терпят в течение десяти лет, живя в ужасных условиях, как можно стерпеть подобные акты?
Возвращаясь к Вашему вопросу, скажу, что днем 1 сентября, около 14 часов мне позвонил Руслан Аушев, бывший президент Ингушетии. Он сообщил мне, что президент Северной Осетии, Александр Дзасохов, хочет со мной поговорить. Еще до звонка, я увидел первые кадры Би-Би-Си, и я понял, что Руслан Аушев вошел в школу и добился освобождения 26 заложников. Президент Северной Осетии попросил меня вмешаться и побудить к тому Масхадова.
Я спросил у Руслана Аушева, что в точности происходит: он ответил мне, что в школе более 1000 человек, что ситуация ужасна и что он говорил с террористами. И я его спросил, почему он обращается ко мне: 'Потому что боевики требуют, чтобы Владимир Путин немедленно издал указ о выводе российских войск из Чечни', - ответил он мне. Вот почему он призвал меня на помощь. Я сказал ему, что мы постараемся сделать все возможное.
Он меня уверил, что ведутся переговоры, что все будет сделано, для того, чтобы избежать кровавой бойни. Я сообщил ему, что вступлю в контакт с Масхадовым, и что мы сделаем все что угодно, чтобы разрешить конфликт. На следующее утро, 2 сентября, Масхадов дал мне разрешение ехать в Беслан, чтобы вести переговоры с террористами. Он сказал мне, что желает направиться туда лично.
3 сентября в 9 часов утра, я проинформировал об этом президента Северной Осетии: последний спросил меня о гарантиях, которые нам нужны. Я ответил ему, что мне они не нужны, но что они необходимы для Масхадова. Президент Северной Осетии был в контакте с высшим российским руководством, и казалось, что переговоры идут. Дзасохов сказал, что он мне перезвонит через два часа, что это время ему нужно для переговоров с российскими властями о деталях нашего приезда. Через полтора часа я вновь посмотрел хронику Би-Би-Си и увидел, что случилась трагедия. Наши усилия были бесполезными. . .
По Вашему мнению, действительно ли было у Москвы намерение найти выход в переговорном процессе?
Российские власти не перестают лгать. Когда Руслан Аушев вышел из школы, он знал, что там более 1000 человек, Москва объявила, что их 325. Когда Аушев вышел из школы, у него в руках были требования, касающиеся Чечни, даже если он и не определил ясно, кто взял заложников: Москва говорила о маловероятном требовании об освобождении чеченцев в Ингушетии. У нас были все средства оценить реальность происходящего, когда Аушев вышел из школы, и русские были проинформированы. В то же время официальная версия лжет о числе заложников и лжет по поводу требований.
Факт, что взрывы произошли без вмешательства российских сил, кажется Вам достоверным? Может быть, армия превысила свои полномочия, вопреки Путину?
Абсолютно нет. Российский президент с самого начала готовился к силовому решению. Я начал беспокоиться, когда он сделал обращение в Совет безопасности ООН: Путин никогда не хотел, чтобы ООН вмешивалась в чеченский конфликт, 'внутренне дело'. Он сделал это обращение, чтобы получить поддержку Запада, прежде чем пойти на штурм. Владимир Путин всегда противился вмешательству Совета Безопасности ООН в чеченский конфликт, он считал, что речь идет о внутреннем деле России. На этот раз, он попросил поддержки. Почему? Потому, что поддержка была нужна ему, потому что он уже решил начать штурм, потому что ему было нужно 'высветить' опасность терроризма. Никто не подчеркнул, что в момент штурма, президент Осетии, убежденный, что переговоры возможны, вызвал родителей всех этих детей и встретился с ними во Дворце культуры, чтобы обсудить с ними случившееся. К тому же Руслан Аушев, во время штурма, вышел на связь со мной и сказал мне о тех, кто захватил заложников. Они спросили у него: 'Что происходит? Что происходит? Мы Вам сказали, что не собираемся разрушать школу'. Наконец, те, кто захватил заложников, согласились, чтобы две машины с сотрудниками МЧС проникли в школу и забрали тела погибших с самого начала. По мнению Руслана Аушева, вместо этих сотрудников послали Спецназ. . . Наконец, похоже, что российская сторона имела два штаба, первый для отвода глаз, переговорный, и второй - центр операции.
Кто захватил заложников?
Мне известно, опять же, только то, что Аушев сказал мне: он сказал, что это были ингуши, осетины, даже русские и, возможно, чеченцы. Но никто из этих людей не имел отношения к Масхадову. Этот теракт - трагедия, и политическая катастрофа для будущего не только Чечни, но и России. Ситуация в этом регионе Кавказа, между Дагестаном, Северной Осетией и российскими областями становится все более сложной. Этот теракт следует интерпретировать как протест против политики Путина и вовсе не как поддержку в чеченском вопросе.
Ибо российский президент Путин нуждается, как никто, в таких террористах, тогда как многие россияне противятся ему. Это позволяет ему принять участие в большой международной войне против терроризма, помогает забыть его преступления в войне в Чечне. Вспомните его первую реакцию на падение Башен-близнецов, после 11 сентября - он сказал, что это знак развертывания международного терроризма, и он причислил к терроризму Чечню. Это пропаганда. С нашей стороны, мы всегда требовали, чтобы к чеченскому конфликту относились как к локальному, не имеющему никаких связей с фундаментализмом и не перетекающему в соседние кавказские республики.
Новая жестокость усугубит чеченский вопрос. Видите ли Вы средство для избежания эскалации?
Увы, по моему убеждению, ни российские власти, ни чеченцы не обладают достаточной силой, чтобы выйти из порочного круга. Настоятельно требуется внешнее вмешательство. Все эти страны Кавказа - часть Европы. Европейский союз должен бы вмешаться, и мог бы за несколько дней усадить за стол переговоров главных действующих лиц. Европейцы ошибаются: они убеждены, что нуждаются в России, из-за ее энергетических ресурсов и из-за нефти. И что Путин в них не нуждается. Это неверно. Российский президент нуждается в европейцах. Но лидеры ЕС этого не понимают.
