Басаев может быть доволен. Я очень хорошо представляю себе усталую улыбку победителя на загадочном лице, которое,будто, взято с персидской миниатюры. 'Мы им показали!' Возможно, его самая большая победа до сих пор заключается в том, что он заставил Путина поделиться властью.
Дело в том, что теперь есть два правителя: Путин, в частности, правит в России, но Басаев господин страха. По Москве ходит соответстветствующая зловещая острота. Например, говорят: москвичи 'настолько оптимистичные люди, что в метро они всегда покупают два билета, а летая самолетами, берут обратный билет'.
Начало новой войны
В Беслане произошло нечто, что лидеру исламистов Басаеву до сих пор не удавалось. Теперь, наконец, его послание достигло России. Впервые Россия услышала его. До этого террористические акты были театрализованными постановками ужасов. Конечно, и тогда гибли живые люди, но правительство выдавало происходившее за агонию кавказского 'проигравшего'. И вот теперь все поняли, что это был не конец, а только начало - начало новой войны.
Кстати, для этого пришлось прибегнуть к радикальным мерам. Детей убивали очередями в спину, Басаев может возразить, что, мол, это был не он, кто начал убивать детей. Его послание нельзя сводить к одному страшному чеченскому удару возмездия. Возмездие также предполагает: мы квиты. Глаз за глаз - это древний рецепт. Еще некоторое время назад такой рецепт подошел бы, но это время прошло. Тогда я еще был идеалистом. Но события в Беслане показали нам, что мы находимся в иной ситуации, чем думали.
По другую сторону от Москвы
Беслан? Мы такого названия прежде не слышали. Северная Осетия далеко от Москвы, но решающее значение имеет не расстояние, а чуждый, экзотический образ жизни. Там живут люди с золотыми зубами, которые любят шашлык, их девушки перед замужеством должны быть еще девственницами, и они соблюдают закон кровной мести. Кроме того, они по каким-то причинам являются христианами, в отличие от соседей по Северному Кавказу.
Я хотел бы найти в этой трагедии свое место и вижу, что это непросто. Я, разумеется, на стороне российских солдат, которые хотят защитить детей, с другой стороны, мне давно многое непонятно в решениях их верховного командования. Разумеется, я против нечеловеческой жестокости террористов, но кто заставил их пойти на столь безумные действия?
Мутная вода
Я всегда считал, что колониальные войны неверны и являются грязным делом. Я был против советской интервенции в Афганистане и против политики Кремля в Чечне. Мне было стыдно за 'нас'. Но военное противоборство за суверенитет, в котором Россия не может выиграть, полностью вышло из-под контроля. Война в Чечне давно превратилась в мутную водичку.
Где кончается Басаев и где начинается 'Аль-Каида'? С кем надо вести переговоры? Чечня устала от войны, но разве поэтому избирают в правительство республики российского ставленника и считают его еще честным? Существует ли в Чечне третья сила, и как она называется? Можно ли говорить, что российские генералы на Северном Кавказе защищают западную цивилизацию? Все это, конечно, звучит странно. Я запутался, меня запутали или запутались мы все?
В тысячу раз циничнее
Уничтожение детей не является скрытым приглашением к мирным переговорам. Это демонстрация силы, которая не знает угрызений совести. Она, мол, была циничной в вашей колониальной войне, мы будем циничнее в тысячу раз. Вы нас не считали за людей - мы отказываем вам в праве на жизнь. И есть милое исламское оправдание: вы неверные.
Я не знаю, что в эти дни Россию потрясло больше: убийство детей или же связанная с этим откровенная декларация ненависти. Россия не привыкла быть ненавидимой. Она находит в себе много феминистских черт и нравится самой себе. Во всяком случае, русские не любят, когда им плюют в лицо. А Басаев это сделал. Его плевок был объявлением войны.
Беслан на руку Бушу
Плевок Басаева означает для России начало той третьей мировой войны, которой по праву опасается вся западная цивилизация и всеми силами пытается отсрочить ее или даже не допускать мысли о ней. Я сожалею, что Беслан играет на руку Бушу (Bush), но изменить в этом ничего нельзя. Россия по разным причинам является слабым местом в западной цивилизации, но, прежде всего, крайне трудно быть убежденным в том, что она с этой цивилизацией имеет прочные связи. Внешне - да, использовать Запад - это разумеется! Но внутри мы другие. Между тем, ни у кого нет большого желания заглянуть в наше нутро.
Враг фундаменталистов
Россия хочет быть самой для себя, но это не получается. В качестве российских особенностей, если смотреть извне, проявление находят только бедность и непродуктивность. Россия, наверное, хотела бы обладать исламской несгибаемостью и с превеликим удовольствием разоблачать со своих колоколен материалистические ценности Запада. Но в то время, пока она безуспешно ищет еще со времени краха коммунизма национальную идею, фундаменталисты успели зачислить ее в круг своих врагов.
Россия представляет для международного терроризма легко уязвимую цель. Беслан в очередной раз показал, что Россия слаба. Слабы ее спецслужбы, армия, правительство. Она не блистает наступательным, богатым инициативами сознанием. Дерзость врага повергает Россию в некий ступор. Она взирает с чувством ностальгии на умелые имперские шахматные ходы Сталина, на его наглое присваивание половины Европы.
Большие животы генералов
Напротив, сегодняшняя Россия ведет себя неуклюже, у ее генералов большие животы. Признание своей собственной слабости, которую у нас охотно считают временным явлением, и ее преодоление - болезненный процесс. Но если в России началась большая война, то и жить тогда надо по законам военного времени: ограничивать свободы граждан, фактически отдать себя в руки верховной государственной власти.
Тут возникает серьезнейшая проблема. Она имеет дело как с природой этой государственной власти, так и с менталитетом населения. Российская государственная власть для меня, например, власть чуждая. Я не могу ей доверять. Мне совершенно непонятны ее стратегические и политические задачи и методы их реализации. Я не исключаю, что она сама не знает, чем является в реальности. Она страдает наследственными пороками и склонна ко лжи.
Властные структуры, видимо, не отвечают ни понятию демократии, ни элементарной любви к человеку. Об этом свидетельствует штурм театра на Дубровке. С другой стороны, Путин проявляет себя, как бы к нему ни относиться, скорее, в качестве стабилизирующего фактора, чем апологета цензуры и запретов.
Более того, если быть объективным, он образует мост между Россией и Западом. Поскольку не существует ни реальной политической оппозиции, ни гражданского общества, президент должен принимать решение, на чьей стороне России быть в период войны.
Под подозрением органы власти
Строго говоря, выбора нет. Но традиционная враждебность российского правительства к иностранцам в целом и особенно его антиамериканизм не дают видеть этот факт. Более того, население подозревает высшие органы власти, что они извлекают из войны в Чечне выгоду, и даже предполагает наличие скрытых связей с чеченскими сепаратистами. Россияне все чаще задают вопрос, а почему органам власти за многие годы до сих пор так и не удалось найти и арестовать Басаева и его полевых командиров.
Россиян можно разделить на три основные группы, что показывает и реакция на террористический акт в Беслане. Первую группу образуют недовольные и (во всяком случае, на словах) кровожадные люди, воспитанники старого закрытого общества, думающие, что победы можно добиться только путем введения смертной казни (некоторые требуют введения публичных казней), закрытия российских границ с Кавказом и в принципе путем геноцида в отношении чеченцев.
Они мыслят фантастическими категориями мирового заговора против матушки России. Для них одинаковым злом являются и евреи, и американцы или чеченцы. Путин пока является для них позитивной фигурой, но недоверие к нему постоянно растет.
За политическое решение
Вторая, менее многочисленная часть, представляющая общественное мнение (отдельные интеллигенты, значительная часть молодых людей, предприниматели и те, кто чего-то достиг), выступает за политическое урегулирование чеченского конфликта (здесь я хотел бы заметить, что Россия перешагнет через самое себя и правда пойдет на переговоры с Басаевым, чтобы выиграть время и собраться). Они убеждены в том, что военные и органы правосудия коррумпированы. Эти люди проявляют к Путину, как правило, большую сдержанность.
Небольшое радикальное крыло предпочло бы лучше всего повернуться к России задом и забыть ее как кошмар. Но рядом существует еще большая группа. Это люди архаичного мышления с фаталистическими представлениями: преимущественно деревенские жители, употребляющие самогон. Они или не хотят думать о войне, ругают все и вся или же считают, что к этому надо привыкнуть как к неизбежному злу. Это - 'болото', для которого характерен паралич воли.
Телевизионная дружба народов
Путин рискует оказаться в обозримом будущем в изоляции. Но это будет, скорее, внутренняя изоляция, поскольку при своем правлении, которое приближается к абсолютизму, он находит поддержку в тех властных структурах, которых не очень-то беспокоит общественное мнение. Государственное телевидение в дни террористического акта в Беслане демонстрировало дружбу народов и глубокое потрясение населения. Частично это было вынужденной ложью. Террористический акт в Беслане был, конечно, сильным импульсом, чтобы встряхнуть сознание. Но это не помогло на следующее утро появиться гражданскому обществу. Самих россиян с трудом можно удивить массовыми убийствами. Их сознание таково, что они склонны не к провалам в памяти, а к забывчивости. Их смятение носит временный характер. Они охотно погружаются в летаргический сон, просыпаются редко и с трудом. Любое насилие находит у них постепенно фаталистическое объяснение и становится проявлением метафизического характера.
Они живут, как звери
Все, что их сознание не воспринимает или не вписывается в категории хорошо знакомых вещей или простых понятий, для них как реальность не существует. В известном смысле они живут, как звери. Их восприятие действительности и правда имеет нечто общее с коровьим - любая другая жизнь была бы для них мучением и привела бы их к саморазрушению. История повернулась к россиянам задом. Они привыкли подчиняться грубой власти. Бывало также, что бунтовали, однако эти бунты приводили к их новому закабалению. Страх перед государственным насилием они трансформировали с идеологической помощью почти в любовь к нему, хотя в глубине своей души они сохраняли определенное холодное равнодушие.
Бацилла внутреннего имперского чувства является фактором российской жизни. Россияне в конфликте цивилизаций предпочли бы оставаться в стороне, но это невозможно: после Беслана россияне должны действительно искать контакта с Западом.
