Приемная была вся белая, с хрустальными люстрами строгих и простых форм и скромными стеновыми панелями с рельефной позолотой. В одном конце комнаты стояли российский флаг и штандарт президента. Был накрыт длинный стол для того, что американцы называют десертом. На каждом месте на белых фарфоровых тарелках, украшенных только маленьким изображением двуглавого орла с короной, были разложены восхитительные бисквиты, фрукты и сладости. На тарелках в середине стола лежали великолепные апельсины, яблоки, сливы и виноград, сверкающие чистотой.
Мы стояли возле своих посадочных мест, чувствуя себя немного неловко со своими ручками, блокнотами, маленькими камерами и диктофонами наготове, и ждали прибытия президента. Никто не сказал, в каком формате будет проходить встреча. Никто заранее не потребовал представить список вопросов. Мы не знали, выступит ли президент с пространным, заранее подготовленным заявлением, оставив время только для пары заготовленных предварительно вопросов. Мы знали только то, что пресс-конференция на тему 'Будущее России' с президентом Путиным, запланированная на конец недели и подготовленная российским информационным агентством 'РИА-Новости' и одним из московских аналитических центров, состоится - вопреки всем ожиданиям.
Наша встреча с российским президентом в понедельник вечером началась 'с чистого листа' - совершенно так, как было написано в программе пресс-конференции за несколько недель до этого - 'будет согласовано позднее'. Сам факт проведения пресс-конференции был подтвержден лишь за сутки до ее проведения, когда мы были в короткой поездке в родном городе Путина - Санкт-Петербурге. Мы ожидали, что встреча состоится в Кремле. Вместо этого нас на автобусе повезли через многоэтажные районы юго-запада Москвы на Рублевское шоссе, где новые гигантские торговые центры и целые кварталы жилых домов хорошего качества - для частного владения - ведут уверенное наступление на отступающие березовые рощи и поля.
Это престижный район, где проживает московская элита. Здесь в последние годы существования Советского Союза находились резиденции членов Политбюро, здесь жили Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Сейчас политической элите приходится жить бок о бок с российскими нуворишами. По обеим сторонам дороги располагаются особняки самой разнообразной архитектуры: некоторые яркие и безвкусные, некоторые - скромно покрашенные в зеленый и коричневый цвета и прячущиеся за деревьями. Эти новые дома, по чьему-то ошибочному капризу именуемые коттеджами, почти вплотную подходят к прочному голубому забору, окружающему резиденцию президента.
Через полчаса езды по городу (с милицейским эскортом, помогавшим преодолеть пробки в час пик) наш автобус резко свернул на извилистую дорогу, въезд на которую недвусмысленно запрещал 'кирпич'. Здесь, в Ново-Огарево, живет президент, когда он находится в столице. (Британский эквивалент Ново-Огарево Чекерс находится в двух часах езды от города). Нам пришлось выйти из автобуса для проверки. Проверили наши паспорта, мы прошли через арку металлоискателя. Служба безопасности быстро просмотрела содержимое наших сумок. Но мобильные телефоны, как это делается на Даунинг-стрит, не отобрали. Появился плотный охранник с приземистым спаниелем, который был больше похож на домашнего любимца, чем на служебную собаку-'нюхача'. Затем - опять в автобус, еще одни ворота - и мы едем мимо высоких сосен к полукруглой подъездной дороге.
Резиденция представляет из себя трехэтажный особняк, выполненный в стиле нео-классицизма. Здание со сводом выкрашено в желтый и белый цвета. На флагштоке развевался приспущенный российский триколор (был первый день общенационального траура по погибшим в Беслане). Нас провели в комнату, уставленную легкими стульями, с биллиардным столом посередине и плазменным телевизором, показывающим телеканал 'Россия'. На столах были закуски и прохладительные напитки. В 20:30, с получасовым опозданием, нас провели на второй этаж в комнату приемов.
Владимир Владимирович Путин энергичной походкой вошел через боковую дверь вместе со своим главным помощником Алексеем Громовым. Он радушно улыбнулся, гораздо более радушно, чем мы наблюдаем на телеэкранах - как будто принимал своих гостей за ужином - и сразу попросил нас садиться. Он заметил, что трагедия в Северной Осетии не может не наложить свой отпечаток на нашу встречу, и что тем не менее он решил не отменять ее. Вокруг нас ходили пять-шесть официантов, разливая чай.
Он немедленно предложил задавать вопросы по принципу: 'первый спросил, первый получил ответ', кивая тому, кто первый попадался ему на глаза. Диапазон вопросов был следующий: Россия и терроризм, критика российской политики в Чечне, межэтнические конфликты, перспективы распада России, вступление Украины в НАТО и/или ЕС.
Ответы российского президента на каждый вопрос были очень подробными, иногда с экскурсами в историю, всегда с анализом, по своей манере, но не по существу, напоминавшими стиль изложения наиболее ярких руководителей из недавнего коммунистического прошлого - и абсолютно спонтанными. Путин по быстроте ума чем-то напоминает Билла Клинтона; он также в определенном порядке выстраивает свои наблюдения и доводы, почерпнутые из самых разных источников и из собственного опыта, чтобы довести свою мысль.
Не было ни одного вопроса, на который он отказался бы ответить, от ответа на который он бы ушел или проигнорировал. Президент четко изложил свои взгляды на все проблемы, о которых его спрашивали: о насилии на Северном Кавказе, включая Чечню, об этнических проблемах, унаследованных от бывшего Советского Союза, о деле 'Юкоса', о продолжающейся зависимости России от нефти и полезных ископаемых в экономическом развитии, о медлительности в проведении экономических и политических реформ, о свободе российских средств массовой информации, о терроризме в целом, о выборах в США, о расширении НАТО и Евросоюза, о ситуации в Ираке.
Он воспользовался вопросом о свободе прессы, чтобы высказать упрек в адрес Руперта Мердока (Rupert Murdoch). Президент спросил, действительно ли его пресса является образцом свободы СМИ. В то же время, он нашел добрые слова для президента Буша и госпожи Тэтчер, с которой, по его словам, он встречался три или четыре раза.
По вопросу борьбы России с терроризмом он сказал следующее: 'Мы уже 50 лет боремся с терроризмом. Боевики в Афганистане использовали против советских войск те же приемы, и мы знаем, кто стоял за ними тогда. Но я не могу сказать, что Советский Союз был ангелом. Главное состоит в том, что террор развязан, и все мы совместными усилиями пытаемся вести с ним бой'.
Отвечая на вопросы о межэтнических конфликтах и на критику российской политики в Чечне, президент парировал так: 'Никто не может обвинить нас в отсутствии гибкости в отношении чеченского народа. В 1995 году мы дали ему автономию де-факто, однако это привело к абсолютному хаосу и невообразимому насилию'.
Президент напомнил нам, что распад Советского Союза обострил многочисленные конфликты: 'Существует 2 000 таких 'дремлющих' конфликтов, которые могут вспыхнуть мгновенно'. Он не менее жестко отреагировал на предположение о будущем распаде России, заявив: 'Я не допущу этого, поскольку знаю, что это будет означать для граждан России'.
Касаясь перспектив вступления Украины в НАТО и/или Евросоюз, он сказал: 'Если Украина считает, что поступает правильно, мы не будем выступать против, на самом деле, мы даже поддержим ее, поскольку стоим за развитие европейского пространства'. Отрицая, что такой шаг повредит сближению бывших советских республик, Путин заметил: 'Это будет способствовать созданию крупного ядра Евросоюза с общими стандартами коммуникаций и прочими вещами. Мы хотим, чтобы у России были перспективы тесного сотрудничества с Евросоюзом'.
Вместе с тем, он предупредил, что НАТО - это другое дело. Он резко исключил возможность более тесных связей с этой, по его словам, недемократичной, организацией: 'Эта организация больше не является нашим врагом, однако мы не считаем ее эффективно действующей с экономической и военной точки зрения. Мы рассматриваем ее как политическую организацию. По своему внутреннему функционированию это не очень демократичная организация. На самом деле, я бы сказал - как раз наоборот'. Президент пожаловался, в частности, что НАТО 'не предупредила нас о том, что направляет четыре или пять истребителей в Латвию для патрулирования границ: Мы партнеры, мы должны консультироваться, говорить друг с другом. Такого рода пренебрежение раздражает. Зачем это делать?'
Президент Путин также подробно остановился на состоянии российской экономики, заявив при этом: 'Никто не спорит, что свободный рынок более эффективен, чем плановая экономика. Однако механический перенос идей свободного рынка в Россию привел к тому, что дискредитировал многие из этих идей в умах людей. Сравните трудности, с которыми сталкивались Рейган и Тэтчер, когда они начали свои реформы. Несмотря на то, что их государства эффективно функционировали, законы можно было проводить в жизнь, данные реформы едва не привели правительство Тэтчер к краху. Если бы не война на Фолклендах, оно могло бы и не выжить'.
Касаясь кризиса, ведущего к гибели 'Юкоса', Путин сказал, что Россия очень заинтересована в том, чтобы не допустить банкротства 'Юкоса', однако 'обязанностью налоговых органов является получить то, что им должно быть выплачено по закону'. По его словам, 'Юкос' создал противозаконную схему ухода от налогов'.
Отвечая на вопрос о свободе средств массовой информации, Путин заявил: 'Трудно дать исчерпывающее определение свободы прессы, так же, как трудно дать определение демократии'. Он попросил нас взглянуть на империю Мердока: 'Это свобода, или свидетельство чего-то другого?'
Президент высказал самые теплые слова похвалы в адрес своего американского коллеги Джорджа Буша: 'Несмотря на то, что у нас есть различия, он очень предсказуемый и надежный партнер. Прежде всего, он человечен. Он хороший, цельный человек, и он нравится мне как коллега'.
Путин был искренен и доступен. Вместе с тем, у него проскакивали вспышки гнева, когда, например, он утверждал, что подлинной целью боевиков, действующих вдоль южных границ России, является ни что иное, как 'развал России', или когда он устроил разнос западной прессе за то, что она не называла захватчиков заложников в Северной Осетии террористами. Временами он оживлялся и напрягался, стискивая кулаки и жестикулируя. Однако его гнев всегда казался преднамеренным и хорошо контролируемым. Это был не Никита Хрущев, который колотил своим ботинком по трибуне ООН. Это был не Борис Ельцин после обильного возлияния. В личном общении российский лидер выглядит гораздо более человечным и менее холодным, чем на экране телевизора. Своим интеллектом и физическим состоянием он произвел впечатление аккуратного и дисциплинированного человека, чувствующего себя 'в своей тарелке', и очень выдержанного.
Большинство журналистов, присутствовавших на встрече, а наша интернациональная группа насчитывала 25 человек, говорили по-русски. Президент оценил это, хотя на встрече был последовательный перевод на английский. Наверное, самым примечательным на этой встрече были энергия и работоспособность президента - он попросил задать последние два вопроса в четверть первого ночи, хотя начал встречу в половине девятого. К этому времени мы уже сникли, руки онемели от долгого писания, у многих заканчивались чернила. Второй примечательный момент - его спокойная уверенность. На фоне всех российских и западных комментариев о его способности к руководству в этот двухнедельный период террористических атак против России - два сбитых самолета, взрыв бомбы в Москве, кровавая драма в Беслане - он не выглядел как человек, находящийся в трудном политическом положении. Ему не приходилось взвешивать свои слова, он не оглядывался через плечо. Это был серьезный человек, многое обдумавший и независимый. Если его авторитету в Кремле кто-то и может бросить вызов, было непохоже, что он этим обеспокоен.
Когда Путин собирался ответить на последний вопрос, зазвонил мобильный телефон. Зазвучала мелодия российского гимна, взятого из советских времен. Очевидно, это был телефон одного из президентских помощников. Вряд ли это могло быть причудой самого президента.
