Утро 1 сентября. Сообщениям из Северной Осетии просто невозможно поверить: захвачена школа в Беслане. Полчаса на сборы и лихорадочные размышления, как добраться до Кавказа. И еще одна мысль: найти лидера чеченских сепаратистов Аслана Масхадова - пусть он выйдет из подполья, пусть свяжется с теми, кто захватил заложников и попросит их освободить детей.
Позже - вечером - долгое ожидание в аэропорту 'Внуково'. Толпы журналистов пытались вылететь на юг, а рейсы постоянно задерживали. Очевидно, кто-то хочет как можно дольше отсрочить наш отъезд. Я звоню по мобильному и открыто говорю о цели моей поездки: 'поискать Масхадова', 'уговорить Масхадова'.
Мы уже давно не говорим по телефону откровенно, полагая, что они на 'прослушке'. Но сейчас - особый случай. Наконец, подходит какой-то человек, представляется служащим аэропорта: 'Я посажу вас на рейс до Ростова'. В микроавтобусе водитель рассказывает, что сотрудники ФСБ - российской спецслужбы - приказали ему посадить меня на ростовский рейс. Уже в салоне я встречаюсь взглядом с тремя пассажирами, сидящими вместе, сплоченной группой: в их глазах злоба, так смотрят на врага. Но я не обращаю внимания. Большинство эфэсбэшников смотрят на меня именно так.
Самолет взлетает. Я прошу принести чаю. Добираться от Ростова до Беслана придется много часов, а военный опыт научил меня, что есть перед дорогой не следует. В 21:50 я выпиваю принесенный чай. В 22:20 я понимаю, что надо позвать стюардессу - я начинаю быстро терять сознание. После этого в памяти сохранились какие-то обрывки - стюардесса рыдает и кричит: 'Держитесь, мы идем на посадку!'
В Ростовской областной больнице надо мной склоняется женщина: 'С возвращением!' Сестра рассказывает, что когда меня привезли, я была 'почти безнадежна', Потом она шепчет: 'Дорогая, вас пытались отравить'.
Все результаты анализов, взятых в аэропорту, уничтожены - по приказу 'свыше', как объясняют врачи.
Тем временем, бесланский ужас продолжается. Весь день 2 сентября там творится что-то странное: никто из чиновников не общается с родственниками заложников, им ничего не рассказывают. Родственники осаждают журналистов. Они умоляют их попросить власти, чтобы те дали хоть какие-то объяснения. Семьи заложников оказались в информационном вакууме. Но почему?
Утром, все в том же аэропорту 'Внуково', под надуманным предолгом задерживают Андрея Бабицкого. В результате еще один журналист, известный тем, что всегда доводит свои расследования до конца и откровенно говорит с иностранной прессой, не может попасть в Беслан.
Приходит сообщение, что в переговоры с террористами в Беслане неожиданно вступил Руслан Аушев - бывший президент Ингушетии, отвергнутый властями за поддержку урегулирования чеченского кризиса. Он вошел в здание школы один, потому что сотрудники спецслужб из оперативного штаба, отвечающего за ведение переговоров, в течение 36 часов не могли договориться, кто отправится туда первым. Боевики отдают Аушеву трех младенцев, а затем отпускают еще 26 детей и их матерей. Но СМИ замалчивают героический поступок Аушева: никаких переговоров не ведется, в школу никто не входил.
К 3 сентября семьи заложников по-прежнему лишены какой-либо информации. Они в отчаянье - все помнят захват театра на Дубровке и его развязку: гибель 129 человек от газа, который спецслужбы пустили в здание. Они помнят, как лгали тогда власти.
Школа окружена людьми с охотничьими ружьями. Это простые люди - отцы и братья заложников, отчаявшиеся добиться помощи от государства; они решают сами спасти своих близких. За пять лет, что длится вторая чеченская война, это стало обычным явлением: люди потеряли всякую надежду на защиту со стороны государства, а от спецслужб не ждут ничего, кроме казней без суда и следствия. Так что они пытаются собственными силами защитить себя и родных. А самооборона, естественно, ведет к самосуду. По- другому просто не бывает. После осады театра в 2002 г. то же ужасное открытие сделали и заложники: спасайтесь сами, ведь единственное, что сделает государство - это поможет вас убить.
Все это происходит и в Беслане. Чиновники продолжают лгать. СМИ распространяют 'официальную версию'. Они называют это 'дружественной позицией по отношению к государству', то есть позицией одобрения действий Владимира Путина. СМИ не произнесли в его адрес ни одного слова критики. Это распространяется и на личных друзей президента - по странному совпадению, эти люди возглавляют министерства обороны, внутренних дел и ФСБ.
За все три дня, что продолжался бесланский ужас, 'дружественные государству СМИ' ни разу не осмелились заявить вслух, что спецслужбы, возможно, делают что-то не так. Они не осмелились намекнуть Думе и Совету Федерации - палатам парламента - что тем стоило бы собраться на чрезвычайное заседание для обсуждения событий в Беслане.
Главное место в новостях занимают репортажи о ночном визите Путина в Беслан. Нам показывают, как Путин благодарит спецслужбы; мы видим президента Дзасохова, но не видим Аушева. Ведь он - опальный бывший президент, попавший в немилость за то, что призывал власти не затягивать чеченский кризис, не доводить дело до трагедии, с которой государство не способно справиться. Путин ни слова не сказал о героизме Аушева, поэтому СМИ тоже молчат об этом.
Суббота 4 сентября - первый день после страшной развязки кризиса с заложниками в Беслане. Невероятное число жертв, страна потрясена. О судьбе многих по-прежнему ничего не известно; чиновники вообще отрицают, что они существовали. Все это стало темой блестящего, и, по сегодняшнем меркам, очень смелого субботнего номера газеты 'Известия', вышедшего под заголовком 'Молчание наверху'. Реакция властей последовала немедленно. Главный редактор газеты Раф Шакиров был уволен. 'Известия' принадлежат никелевому магнату Владимиру Потанину, а тот все лето дрожал, как осиновый лист, боясь разделить участь Михаила Ходорковского, самого богатого человека в России, который был арестован по обвинению в мошенничестве. Несомненно, он заискивает перед Путиным. В результате Шакиров - талантливый руководитель газеты, в целом настроенный позитивно в отношении истэблишмента - выведен из игры, превращен в современного 'диссидента': и все это лишь за небольшое отклонение от официальной 'линии.
Вы, наверно, думаете, что журналисты организовали акцию протеста в поддержку Шакирова. Ничего подобного. Российский союз журналистов и Медийный союз промолчали. Лишь журналиста, лояльного по отношению к истэблишменту, считают 'своим'. Если журналисты так относятся к делу, которому мы служим, значит пришел конец главному принципу нашей профессии: работать для того, чтобы люди знали, что происходит, и принимали правильные решения.
События в Беслане показали, что информационный вакуум приводит к катастрофическим последствиям. Люди отвергают государство, бросившее их в беде, и пытаются действовать самостоятельно, спастись сами и спасти своих близких, а также вершить правосудие над преступниками. Позднее Путин объявил, что трагедия в Беслане никак не связана с чеченским кризисом, и СМИ прекратили обсуждение этой темы.
Так что о Беслане теперь говорят как об 11 сентября: во всем виновата 'Аль-Каида'. Больше не упоминается о чеченской войне, с начала которой в этом месяце исполняется пять лет. Это, конечно, чушь, но не напоминает ли это о советских временах, когда все знали, что власти несут чепуху, но делали вид, что 'король не голый'?
Мы вновь катимся в советскую пропасть, в информационный вакуум, пророчащий нам смерть от незнания. Все, что у нас осталось - это интернет, где все еще существует свободный доступ к информации. Что же касается остального, то, если вы хотите продолжать работать в журналистике, не забудьте, что от вас требуется абсолютное угодничество перед Путиным. Иначе вас, возможно, ждет смерть - от пули, яда, или по приговору суда - это уж как посчитают нужным наши спецслужбы - путинские сторожевые псы.
