Москва, 9 сентября ('ЮПИ'). В течение десяти дней Россия и ее президент Владимир Путин находились в осадном положении. Все началось со взрыва у станции московского метро, затем произошло одновременное крушение сразу двух пассажирских авиалайнеров, унесшее многие человеческие жизни, и наконец разразился ужасный кризис с заложниками в Беслане, приведший к огромным человеческим жертвам.
Ожидается, что Путин полностью переосмыслит концепцию 'войны с терроризмом' - как в национальном, так и в международном масштабе. Зададим в связи с этим следующий вопрос: что Путин будет делать, и что делать не станет?
Он реформирует силовой блок и пересмотрит тактику борьбы с бандформированиями. В кратком обращении к народу 4 сентября - в день, когда разрешился кризис с заложниками в Беслане - президент отметил, что слабость, и в первую очередь коррумпированность, нанесли серьезный удар по способности России защитить свои интересы, как в стране, так и за рубежом. Силовой блок является важной опорой президентской власти Путина и его возможности управлять страной; однако, силовые структуры показали себя далеко не с лучшей стороны. В связи с этим у него появляется возможность провести радикальную реорганизацию этих структур.
Путин более энергично продолжит проведение реформы военного ведомства. Министр обороны Сергей Иванов будет курировать реализацию этого важного проекта. Нынешняя структура минобороны не позволяет обеспечивать эффективную защиту страны от угрозы со стороны международного экстремизма. В том случае, если среди боевиков, участвовавших в захвате заложников в Беслане, находились представители иностранных держав, становится очевидным, что Россия не контролирует свои границы. Эти функции должны быть, и скорее всего и будут, переданы военным.
Отныне в деле борьбы с исламистами Путин будет более открыт для сотрудничества с Западом, и в первую очередь с Соединенными Штатами Америки. На словах Вашингтон и Москва уже пошли на то, что заявили, что обе страны ведут совместную борьбу с международным терроризмом.
В действительности же дело обстоит таким образом, что подозрительность времен 'холодной войны' до сих пор не исчезла - и она особенно чувствуется в позиции российской стороны. Россия отныне будет более открыта для обмена разведданными, включая информацию о международной сети террористов за пределами ее территориальных границ. США со своей стороны могут оказать содействие в выявлении механизма финансирования террористической сети с последующим ее уничтожением.
Помимо этого, после бесланской трагедии Кремль дал недвусмысленно понять, что он будет наносить удары по базам боевиков за пределами собственных границ. Все это указывает на то, что Путин намерен поддерживать политику президента Джорджа Буша 'превентивных ударов' по организациям террористов и странам, поддерживающим терроризм.
Путин пересмотрит политику Кремля в отношении Северного Кавказа и Чечни. Вполне очевидно, что силовые ведомства не в состоянии защитить мирное население в этом регионе, а также оказывать эффективную поддержку местной администрации, назначенной по указке Кремля.
Если на всем Северном Кавказе вспыхнет насилие подобное тому, что мы наблюдаем в Чечне, у Кремля не будет выбора, кроме как начать структурные изменения в экономике северокавказских республик, улучшить существующую там инфраструктуру, а самое главное - пойти на более широкое участие местного населения в политической жизни. Назначенное сверху местное политическое руководство практически не обладает лигитимностью в глазах местного населения, что ведет к подрыву принципов торжества закона и уважения к власти.
Путин продолжит политику Кремля по ограничению гражданских свобод и плотного контроля над деятельностью электронных СМИ. В России пока нет закона подобного 'Патриотическому акту', принятому в ответ на нападение на США 11 сентября, но он вскоре может появиться. В дни, прошедшие после захвата заложников в Беслане, московские власти ужесточили контроль за рабочими-мигрантами, прибывающими с Кавказа. Жесткий контроль за электронными СМИ и не прекращался, однако новым элементом тут явилось отсутствие материалов и публикаций большинства аналитиков и обозревателей. В таком многонациональном государстве, каким является Россия, высок накал межнациональных трений; а посему Кремль вполне определенно не хочет, чтобы СМИ использовались для дополнительного обострения межэтнической обстановки в стране, которое в любой момент грозит перерасти в насилие.
Путин ни на секунду не задумается о возможности предоставления независимости Чечне. Иностранные корреспонденты и аналитики, которых Путин принял в своей загородной резиденции в понедельник, - это было давно запланированное мероприятие - сообщили корреспонденту 'ЮПИ', что Путин открыто признал слабые места в политике Кремля в Чечне, он даже выразил сожаления по поводу нарушения прав человека, допущенные федеральными силами. Однако он остался непреклонен в утверждении о том, что Чечня и впредь будет оставаться составной и неотъемлемой частью Российской Федерации.
Независимая Чечня в нынешних условиях обернется подлинной катастрофой для самого чеченского народа, для Кавказа и всей России. То, что было возможно еще десять лет назад, сегодня уже стало невозможным. Комментарии в средствах массовой информации и мнения, выраженные аналитиками по поводу этой встречи, сходятся в том, что Кремль еще раз обдумает свою нынешнюю политику 'чеченизации', которая должна стать более гибкой и в большей степени отвечать запросам и нуждам местного населения.
Путин не станет вести переговоры с известными террористами, да и не должен. В западных и российских средствах массовой информации ведутся бесконечные споры о том, кто стоит за последними вылазками боевиков в России. 'Лидер повстанцев' Аслан Масхадов или 'чеченский воин' Шамиль Басаев?
В конце концов, это и не имеет значения, поскольку оба они в настоящее время не являются законными представителями чеченского народа в любом смысле этого слова. За обоими вьется длинный шлейф бандитских нападений и насильственных экстремистских актов. В том случае, если один из них или оба они причастны к последней волне террора, это означает, что оба они находятся в отчаянном положении и даже в самой Чечне оттеснены на второй план. У чеченских экстремистов нет никакой четкой программы политического устройства Чечни - на повестке дня у них только один вопрос: создание бесконечного хаоса и насилия.
По сути Путин сделал свой 'политический выбор' - дать решительный отпор боевикам, который не включает в себя то, что принято понимать под термином 'политическое решение', что в данном случае означает проведение переговоров с известными боевиками на индивидуальной основе. 'Политическое решение', выражающееся в переговорах с Масхадовым и Басаевым, никакого решения чеченской проблемы не принесет.
Политический выбор Путина, заключающийся во внесении структурных изменений в организацию деятельности правоохранительных органов и спецслужб; модернизации вооруженных сил и переориентации их на решение новых задач; более тесном взаимодействии с международными силами, борющимися с терроризмом, а также принятии 'плана Маршалла для Северного Кавказа' - является основой нового политического курса России в ее внутренней и внешней политике.
Подобная программа действий потребует немало времени и средств. Однако, особого выбора у России не осталось. Былая опора на коррумпированные силовые структуры и местную бюрократию привела к провалу путинской 'войны с терроризмом' - она лишь служила интересам масхадовых и басаевых.
