Тезис о том, что в Чечне, а теперь надо уже говорить, наверное, обо всем Северном Кавказе, Россия ведет борьбу с международным терроризмом, с самого начала второй чеченской войны был чрезвычайно дорог российскому руководству и лично президенту В. Путину.
'Мы первые столкнулись с этим злом. Вы не верили мне. А теперь видите, что я был прав, - в этом была суть его обращения к Западу и, прежде всего США 11 сентября 2001 года. И, наконец, после серии последних террористических актов мы обратились в Совет Безопасности и получили резолюцию, дающую международно-правовое закрепление тезиса В. Путина о России как жертве агрессии со стороны международного терроризма. На Смоленской площади это, вероятно, рассматривается, как большая дипломатическая победа.
Но что нам теперь делать с этой победой? Мы так часто повторяли, что боремся на Кавказе с международным терроризмом, что это стало самосбывающимся прогнозом. Международный терроризм заказывали, и он пришел. Действительно, за последние годы характер поведения и мировоззрения чеченских боевиков и сочувствующей им значительной части населения, особенно молодежи, стремительно меняется. На смену полевым командирам, преследовавшим чисто сепаратистские цели, приходят люди, вписавшиеся в глобальную фундаменталистскую сеть, ставшие частью мирового исламского фронта, получающие оттуда финансовую и кадровую помощь. Своим отказом вести переговоры с сепаратистами, бесчинствами федеральных войск против мирного населения мы толкаем все больше людей в лагерь этого гораздо более опасного смертельного врага России.
Наша чекистская власть упрямо отвергает идею переговоров с А. Масхадовым или с коллективным Масхадовым, ошибочно полагая, что эта идея находится в генетически ненавидимой и презираемой ею правозащитной или гуманитарной сфере. Поймите, наконец, господа высокородные чекисты, так мудро правящие нами, что переговоры с умеренными сепаратистами, если таковые еще остались после десяти лет возглавляемой вами войны, это не демонстрация гуманитарного слюнтяйства и слабости перед терроризмом.
Напротив, это стало бы проявлением столь ценимого вами жесткого прагматизма, направленного на раскол противников и лишение питательной базы злейшего врага - мирового исламского терроризма, ведущего джихад против Запада и России, которую он рассматривает как его составную и самую уязвимую часть. Бойцов и вдохновителей джихада необходимо беспощадно уничтожать, но исламский терроризм невозможно победить чисто военными средствами. Ни в Чечне, ни в Ираке, ни в Палестине. Только изолировав его от массовой поддержки мы можем уничтожить это зло и изгнать его с российской земли. Мы же своей политикой фактически поощряем его и позволяем расползаться по всему Северному Кавказу. Не случайно эти бандитские группы становятся по своему составу все менее чеченскими и все более интернациональными.
Но это лишь одна сторона абсурда нашей 'борьбы с международным терроризмом', его, если так можно выразиться, мазохистская составляющая.
Есть и садистская. Мы столько усилий потратили, чтобы доказать всему миру, что мы боремся с международным терроризмом. Но с каким торжествующим злорадством встречается нами каждый удар, наносимый тем же международным терроризмом по нашему 'партнеру по контртеррористической коалиции' США. Видеоряд наших государственных телевизионных каналов последние недели представлял собой клиническое зрелище. Скорбные сцены взрывов в Москве и останков пассажиров сбитых российских самолетов перемежались ликующими репортажами наших корреспондентов о взрывах в Багдаде, Фаллудже, Эль-Надже. Те же самые мерзавцы, руководимые из тех же исламских центров, что и террористы в России, взрывали машины, убивали детей, но теперь они уже назывались повстанцами, партизанами, иракскими патриотами, борющимися против американской военщины.
Так глубоко и так страстно ненавидеть своего официального 'стратегического партнера по борьбе с международным терроризмом' можно, конечно, но не бесконечно долго. Такая сшибка сознания напрягает даже привыкшую к шизофреническому взгляду на мир российскую политическую 'элиту'.
Поэтому с таким облегчением политический бомонд воспринял данное, наконец, президентом РФ в его обращении к народу 4 сентября разъяснение. Это очень серьезный текст. По замыслу его составителей это было путинское 3 июля 1941 года. Братья и сестры, к Вам обращаюсь я, друзья мои, и объясняю Вам, кто есть наши враги -
'Одни - хотят оторвать от нас кусок 'пожирнее', другие - им помогают. Помогают, полагая, что Россия - как одна из крупнейших ядерных держав мира - еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому эту угрозу надо устранить.
И терроризм - это, конечно, только инструмент для достижения этих целей'.
Вот теперь, после разъяснений Путина все как-то сразу стало на свои места. За спиной международного терроризма стоит гораздо более страшный и опасный, но зато насколько более привычный враг. Президент как оперативник по основной специальности назвал его пока несколько отвлеченно - 'другие', 'кто-то', 'кое-кто'.
Но для совсем уже несообразительных в прайм-тайм на государственных каналах были немедленно спущены две самые авторитетные телевизионные овчарки, которые доходчивым оглушительным лаем артикулировали, что 'другие', 'кто-то' и 'кое-кто' - это Запад, НАТО и США.
Картина Мира в глазах российского обывателя приобрела теперь кристальную ясность и законченность - Россия, в едином порыве сплотившаяся вокруг любимого руководителя, сражается со всем окружающим Миром - глобальным терроризмом и стоящими за ними Западом и, прежде всего, США.
И как предупредил президент, эта война будет продолжаться долго, очень долго. Хорошо бы объяснить это еще друзьям Джорджу, Тони, Жаку, Сильвио и Герхарду.
В своем геополитическом мировоззрении Власть слилась, наконец, со своим народом. Вернее, с его наиболее здоровой и продвинутой частью - лавочниками, тысячами разъезжающими по Еврокубкам и Олимпиадам, где они гордо демонстрируют ненавистному Западу русскую Национальную Идею, намалеванную на их нижнем белье - 'KHUY VAM' and 'PIZDETZ VSEM'.
