Борис Березовский - один из самых видных так называемых олигархов ельцинской эпохи. Сегодня он проживает в эмиграции в Лондоне. В 1996 и 1997 годах Березовский возглавлял делегацию Кремля на переговорах с чеченским руководителем Асланом Масхадовым.
DIE WELT: Нападение на школу в Беслане на юге России показывает, что в России продолжается эскалация террора. Как можно остановить террористические акты?
Березовский: Прежде всего, надо ответить на вопрос: что такое терроризм? Конечно, им можно считать захват в заложники 1000 школьников, их родителей и учителей в Беслане. Но российские военнослужащие под командованием Путина проводят в Чечне политику геноцида. Когда там они калечат или убивают десятки тысяч детей, разве это не терроризм? Давайте говорить прямо: террор порождает террор. А кто несет ответственность за террор в Чечне? Владимир Путин. Он террорист номер один.
DIE WELT: Какие конкретные шаги Вы можете предложить?
Березовский: Единственная возможность остановить террор состоит в том, чтобы Путин прекратил войну в Чечне. Точно так же, как Борис Ельцин в 1996 году, Путин должен был бы попытаться достичь соглашения с законным президентом Чечни Асланом Масхадовым. Смысл имело бы соглашение только с Масхадовым, по одной простой причине: мир заключать можно только с теми, с кем воюешь.
DIE WELT: Но Москва категорически отвергает переговоры с Масхадовым.
Березовский: Позиция российского правительства абсолютно противоречива. С одной стороны, Москва говорит: 'Масхадов контролирует в Чечне не все силы. Поэтому, почему мы должны вести переговоры с ним?' С другой стороны, Путин обвиняет чеченца, что тот стоит за террористическими актами. Но как может быть сразу и то, и другое. Это ведь не логично.
DIE WELT: В 1997 и в 1997 годах Вы возглавляли делегацию, направленную Борисом Ельциным для переговоров в Чечню. Что в то время было иначе?
Березовский: Не будем себя обманывать: Масхадов ненавидел Ельцина. Тем не менее, он согласился пойти на переговоры с Кремлем, так как понимал, что Ельцин борется за единство России. Сегодня иная ситуация. Путин борется не за единство России, а против чеченцев. Он военный преступник, который проводит политику геноцида в отношении этого народа. Поэтому Масхадов пойдет на переговоры с Путиным только при условии международного посредничества.
DIE WELT: В каком политическом формате могли бы состояться переговоры?
Березовский: Возможны три разных уровня. Для России лучше было бы посредничество со стороны других стран Содружества независимых государств, например, Украины, Казахстана, Армении или даже Грузии. Все эти государства имеют опыт, связанный с процессом освобождения от старой советской империи, и могли бы дать ценные советы. Второй возможный уровень - Европа, что для России было бы хуже, а для чеченцев выгоднее. Третий возможный уровень - Организация Объединенных Наций, что было бы намного выгоднее для чеченцев, но совсем плохо для России.
DIE WELT: Что может составлять хоть какую-то приемлемую для обеих сторон базу для переговоров?
Березовский: Одним из признаков демократической, либеральной страны является децентрализация власти. В 1993 году этот принцип был зафиксирован в новой российской конституции. Конечно, существовала проблема, которая заключалась в том, чтобы не допустить, чтобы децентрализация политической системы, а также либерализация экономики привели к распаду государства. Политика Путина, однако, строится в совершенно ином направлении: он пытается воссоздать неповоротливую централистскую систему советских дней. Это большая ошибка. Она не функционировала в советские времена и не функционирует сегодня.
DIE WELT: Было бы предоставление независимости Чечне одним из вариантов урегулирования конфликта?
Березовский: Как и в 1996 и в 1997 годах, когда я возглавлял делегацию Кремля на переговорах в Чечне, я решительно против чеченской независимости. Если мы предоставим независимость Чечне, то через день то же самое потребуют Татарстан, потом Ингушетия и так далее. Это означало бы распад России. А я категорически против распада России. Основа для согласия заключается в следующем: совместное ведение вопросов экономики и обороны, что в идеальном случае находится под юрисдикцией Верховного суда. Одновременно Чечня пользуется политической и культурной автономией. Действительно, именно такого согласия мы и достигли с Масхадовым в 1997 году.
DIE WELT: Что мешает достижению согласия?
Березовский: В Кремле есть очень влиятельные силы, которые не желают такого согласия. Эти люди до сих пор имеют имперский менталитет. Они говорят: 'Россия сильная страна. Если чеченцы не будут с нами, мы им тогда покажем'.
DIE WELT: Президент Путин говорит, что он не будет вести переговоры с предводителями чеченцев, как не делает этого и Вашингтон с лидером террористов Усамой бен Ладеном (Osama Bin Laden).
Березовский: Это верх лицемерия. Чечня не имеет ничего общего с международным террором. Это локальная проблема. Усама бен Ладен объявил войну западной цивилизации. Масхадов готов встретиться для переговоров с Путиным. Бен Ладен, наверное, вряд ли стал бы звонитиь Бушу (Bush). Его борьба против Запада не может быть предметом переговоров.
DIE WELT: Существует ли опасность эскалации после Беслана?
Березовский: Время для политического урегулирования уходит. Ситуация становится с каждым днем хуже. Поскольку сейчас подрастает поколение, которое настроено намного радикальнее, чем Масхадов. В Чечне живут дети, которые не знают ничего, кроме войны и того, как пользоваться оружием, им сейчас по десять-пятнадцать лет. Масхадов и его окружение были все же людьми с российской ментальностью и частью российского социума. Мы понимали друг друга. Со следующими поколениями все будет совершенно иначе. Они способны на все, они готовы бороться до самого конца, каким бы он горьким ни был. Политика Путина снова сделала это поколение более радикальным. Начать переговоры так важно и по этой причине. Первым шагом было бы окончание без всяких условий войны и вывод войск. Шаг номер два - начать новые переговоры.
