Москва пока еще не дала окончательного ответа на драму с заложниками в Беслане. Однако принятые на сегодняшний день меры выдают отсутствие у нее культуры в урегулировании конфликтов.
Нервы Кремля на пределе. Политическая элита России после драмы с заложниками в Беслане ведет бои на множестве фронтов. Однако плана сражения она, как кажется, пока не разработала. На вопрос, где находится враг и как его можно одолеть, президент Путин в своем Обращении к нации, с которым он выступил после трагедии, ответа, который мог бы удовлетворить, не дал. О Чечне в нем не говорилось. Войну на Кавказе глава Кремля заменил на угрозу со стороны международного терроризма и 'тех сил, которые за ним стоят'. Воспитанное еще в советское время население намек поняло: Путин имел в виду американцев и Запад. Но он не скрыл того, что Россия в настоящее время очень ослаблена. В результате отпала потребность в действиях, поскольку против превосходящего противника ничего не поделаешь.
Теория заговора
Но картина была снова восстановлена: Россия отличается достаточной восприимчивостью к теориям заговора. Там, где заговорщики, общество, несмотря на все разногласия, должно проявлять сплоченность. Это лишает силы также моральные критерии. В прошедшую пятницу одна из комиссий по помилованию приняла решение об освобождении полковника Юрия Буданова, приговоренного за убийство и изнасилование чеченки к десяти годам заключения. Будет ли исполнено это решение, зависит от президента Путина, который раньше хотел приговором полковнику создать прецедент.
Однако после Беслана мир изменился. Сплоченное общество не терпит ни вопросов, ни детального анализа происходящего. Тот, кто все же ставит вопросы, превращает себя в сообщника заговорщиков. Такому обвинению подвергся голландский премьер-министр, попросивший Москву ответить на вопрос, как могла произойти подобная страшная кровавая бойня. Министр иностранных дел Сергей Лавров был вне себя. Это подло, посчитал министр, и ответил партнерам по антитеррористической коалиции демаршем. В прошлую пятницу гнев настиг британского посла в Москве. За 'утверждения' Ахмеда Закаева и Бориса Березовского ответственность несет британское правительство. Эмиссар чеченского президента Аслана Масхадова и бежавший от Путина олигарх Березовский получили политическое убежище в Лондоне. Оба высказали критику по поводу захвата заложников и мер, принимаемых Кремлем по борьбе с терроризмом. В России нет традиции улаживать конфликты путем диалога и искать компромиссы. Политические решения принимаются, в частности, путем достижения консенсуса. Но этот консенсус является результатом не принуждения или наказания, а свободного волеизъявления. Политическая культура имеет свои корни в организационной форме гражданских общин. Они воспринимают любой конфликт в качестве угрозы, поскольку он выливается в борьбу и в раскол. Должно быть обязательно достигнуто согласие. Этому отвечает религиозная вера в то, что существует только одна правда. Таким образом, отсутствует инструментарий, с помощью которого можно было бы улаживать конфликты. Советский Союз знал только две стратегии: или уничтожить врага или не признавать конфликта. После Беслана Кремль пользуется комбинацией из обеих стратегий. Он лжет, не признавая, что ситуация в Чечне придает терроризму все новые силы. Одновременно Москва угрожает нанесением превентивных ударов по базам террористов за рубежом. Это должно вернуть напуганному обществу чувство безопасности и усилить веру в государство. После захвата заложников в театре 'Норд-Ост' в октябре 2002 года Москва тоже грозила. Но кризис убедительности Кремля сегодня серьезнее. Нельзя исключать нанесения военного удара по Грузии, где в Панкисском ущелье еще должны скрываться некоторые боевики. Но такой освободительный удар не был бы точечным, направленным против террористов, он, скорее, стал бы причиной появления нового военного плацдарма. Это для России и Путина было бы слишком.
Утрата реальности
Решение изменить избирательное право, больше не избирать губернаторов, а назначать их Кремлем тоже не решит проблем России. Мера делает более строгой 'вертикаль власти' и освобождает от критики центральную власть. Об этом позаботятся силы безопасности, которые под эгидой Путина заняли все ключевые позиции. Только это в долгосрочной перспективе не укрепляет систему господства и не решает проблемы. Кремль всего лишь уходит в изоляцию и теряет понимание реальности. Сто лет назад так рушились монархии, двадцать лет назад рухнуло Политбюро Центрального Комитета Коммунистической партии. Культура нахождения консенсуса подвержена в особой мере внезапному краху, поскольку понимание процесса выхолащивания консенсуса приходит не своевременно, и нельзя принять контрмеры. Дело в том, что консенсус и внутри элиты зиждется на принуждении. И там есть силы, которые думают о реванше. Как только бюрократия поймет, что глава Кремля больше не в состоянии гарантировать их интересы на длительный период времени, она не замедлит освободиться от него.
