20 сентября 2004 года. Спустя 3 дня после завершения трагедии Беслана мы просидели более трех с половиной часов с Владимиром Путиным в Москве.
Этот энергичный российский лидер в промежутках между получением сообщений о самом страшном на сегодняшний день террористическом нападении в России и планированием массированной консолидации власти все же нашел время, чтобы встретиться с ведущими западными учеными и журналистами и совершенно без всяких заготовок ответить на наши вопросы.
Когда г-н Путин выступал спонтанно, то производил впечатление странной смеси жесткого прагматизма и ностальгии по советским временам. Его глубоко потрясли перехваты разговоров по портативным рациям террористов, которые в Беслане расстреливали детей "веселья ради", а также ужасающие условия в лагерях на севере России, в которые 60 лет назад Иосиф Сталин сослал чеченцев. "Первая чеченская война, возможно, была ошибкой", - сказал г-н Путин. А как насчет второй войны, которую он начал в 1999 году?
Г-н Путин неоднократно выражал сожаление об утрате советской "великой державы" - и это спустя 13 лет после распада СССР. Он признал, что советская идеология подавляла реальные этнические конфликты, и что не были созданы новые безопасные границы. Однако он также ставил под сомнение суверенитет соседних стран, таких, как Грузия. Сегодня Россия потихоньку абсорбирует грузинские провинции - Абхазию и Южную Осетию, в то же время отвергая требования чеченцев отделиться от России.
Президент Путин не воспользовался возможностью наладить отношения с Соединенными Штатами после ужаса Беслана. В ответ на мой вопрос он разразился длинной тирадой о Советском Союзе и Соединенных Штатах, которые выпустили из бутылки джинна террора.
Он считает, что западные державы хотят не дать России прочно встать на ноги, поддерживая чеченский сепаратизм, указывая на то, что правительства Великобритании и США предоставили убежище некоторым чеченским лидерам, и что западные разведслужбы поддерживают контакты с чеченскими боевиками.
Как профессиональный разведчик г-н Путин должен бы понимать различие между сбором информации и оперативной поддержкой. Вместо этого он слишком выпячивал свою мысль о желании Запада создать постоянный раздражитель для России. В своем более раннем обращении к нации г-н Путин пошел еще дальше, заявив, что иностранные державы заинтересованы в расчленении России и в нейтрализации ее ядерной мощи. Тем не менее он открыт для антитеррористического сотрудничества и дал понять, что "профессионалы" обеих сторон такое сотрудничество осуществляют.
Президент Путин перечислил достаточно точек соприкосновения, чтобы прийти к заключению, что сотрудничество с Западом в войне с террором возможно. Он назвал президента Буша-младшего (George W. Bush) "хорошим, достойным человеком", надежным и предсказуемым партнером, таким, в ком он может "чувствовать уверенность как в человеке".
Из его замечаний было ясно, что г-ну Путину по-настоящему нравится Джордж Буш-младший, и он хочет, чтобы его переизбрали, хотя присутствовавшие на данной встрече представители средств массовой информации постарались замолчать это его высказывание. Ведь, в конце концов, разве Джон Керри (John Kerry) говорит, что иностранные лидеры должны его поддерживать?
Г-н Путин трижды упомянул о том, что Россия, США и Западная Европа принадлежат к "христианской цивилизации и европейской культуре", на что известный французский журналист из газеты "Le Monde" заметил, что Россия, быть может, и принадлежит, но только не Соединенные Штаты.
Г-н Путин хорошо разбирается в геополитике, особенно когда дело доходит до связей чеченцев и других радикальных исламских террористов Северного Кавказа с всемирными джихадскими источниками финансирования, политико-религиозной обработкой и набором и обучением добровольцев.
Он раскритиковал Запад за то, что тот разрешает собирать средства на чеченское дело по всему миру, от Мичигана до Лондона и до Абу-Даби, однако, судя по всему, он не знал, что министерство финансов США недавно закрыла "Аль-Харамейн", саудовский всемирный "благотворительный фонд", связанный с Усамой бен Ладеном, посредством которого оказывалась помощь чеченцам.
Г-н Путин также справедливо отметил, что Запад не должен хотеть, чтобы в какой бы то ни было точке земного шара к власти пришли террористы, не должен требовать, чтобы кто-либо вел переговоры с убийцами детей, и что расчленение России не будет соответствовать интересам Запада.
Однако об упущенных после российского "11 сентября" возможностях больше говорят шаги, сделанные президентом после событий в Беслане, а не его слова. Вместо перестройки, переобучения и реорганизации российских антитеррористических и специальных служб г-н Путин предпочел активную централизацию власти. Делая это, он ведет страну назад в будущее, напоминающее царскую эпоху. Г-н Путин явно применяет модель имперской России 19 века и государственный аппарат безопасности советских времен к государству 21-го века, в котором полно террора и коррупции.
Ностальгия по советскому прошлому может породить новый авторитарный режим, как предупредили 16 сентября в своих интервью бывшие президенты Борис Ельцин и Михаил Горбачев. В ходе данного кризиса президент России усилил себя и круг приближенных к нему лиц, а не российский народ. Назначение глав 89-ти регионов страны президентом вместо избрания на всеобщих выборах, и создание безвластной и беззубой "общественной палаты" для надзора за спецслужбами вместо установления эффективного гражданского контроля не решат проблемы терроризма в России.
Спецслужбы, которые не смогли предотвратить или разрешить бесланский кризис, и которые не были реформированы г-ном Путиным за пять лет пребывания во главе страны, до сих пор представляют из себя советский, практически тоталитарный механизм политического контроля. Они - не тот инструмент, который нужен России для противостояния современному локальному и глобальному терроризму.
Исламский джихадистский терроризм является новым врагом, он отличается от прежних врагов времен "холодной войны". Для противодействия Россия должна переосмыслить и изменить подход к борьбе с террором, создать новые, соответствующие 21-му веку, структуры для борьбы с глобальным терроризмом.
Нужна новая антитеррористическая доктрина и эффективная организационная структура для координации разведывательных данных и операций. Соединенные Штаты, Великобритания и Израиль могут предоставить свою помощь. Наступило время для сотрудничества в борьбе против общего врага.
Однако администрация Буша сталкивается с реальными проблемами, когда Россия ставит под вопрос суверенитет Грузии и проводит изменчивую политику у своих постсоветских границ.
Пытаясь подтолкнуть Южную Осетию и Абхазию в сферу влияния Москвы, Кремль может способствовать усилению чеченского сепаратизма. Подобная политика открывает двери для пересмотра других границ, например на севере Казахстана, в восточных русскоговорящих регионах Украины, и даже в Нагорном Карабахе. Подрыв территориальной целостности соседей неприемлем для США и опасен для России.
Во время кризисов страны и их лидеры возвращаются к проверенным временем политическим инстинктам и шаблонам. Централизация власти г-ном Путиным доказывает, что Россия после варварских терактов не является исключением.
Ариэль Коэн является научным сотрудником центра российских и евразийских исследований при фонде "Наследие". Он был одним из участников состоявшейся 6 сентября встречи президента России Владимира Путина с группой иностранных политологов
