Президент России Владимир Путин ухватился за трагедию школы Беслана, чтобы еще больше расшатать российскую демократию. Но возможно, что вместо усиления его власти, этот план обернется против него и вызовет такую же волну народного протеста, какая привела к крушению авторитарных режимов в большинстве стран Восточной Европы в 1989 г., в Сербии в 2000 г. и в Грузии в 2003 г.
При Борисе Ельцине, предшественнике Путина на посту президента, россияне все больше начинали приравнивать демократию к бедности и отсутствию порядка. Путин предложил им увеличение безопасности и благополучие в обмен на уменьшение демократии - и многие россияне охотно приняли эту сделку. Казалось, что во время своего первого срока Путин частично осуществляет сделку, так как благосостояние росло, а в Чечне как будто наступал мир.
Но после недавних террористических актов в России, кульминацией которых стал сентябрьский захват заложников в школе Беслана, унесший жизни 338 человек (примерно половина из них - дети), россияне стали все больше задаваться вопросом о том, действительно ли Путин может обеспечить безопасность взамен на демократию.
Россиян возмущает не только то, что сделали террористы, но и некомпетентность служб безопасности, проявленная ими в ходе кризиса, и постоянная ложь властей о том, что происходило. Проблема, по их мнению, заключается в том, что власть и службы безопасности пронизаны коррупцией и некомпетентностью.
Однако, новый "выход", предложенный Путиным, заключается в том, чтобы губернаторы не избирались, а назначались президентом, а по пропорциональной системе, благодаря которой после декабрьских выборов укрепились пропутинские силы в парламенте, избиралась не половина, а все депутаты. Но чем больше верных служак будет во власти, тем меньше шансы на борьбу с коррупцией.
Урок, который вынес Путин из трагедии в Беслане, заключается в том, что нужно больше центрального контроля, но другие россияне сделали немного иные выводы. Один мой давний московский друг говорит, что Беслан показал российскому обществу, что власть нечего бояться. Ведь если власть так неэффективно борется с исламскими экстремистами, то и общество она не сумеет подавить.
Деморализованный и страдающий от этих же проблем в российском обществе, он сомневается, что службам безопасности можно доверить стрелять по собственным гражданам. И даже если несколько офицеров перейдут в демократическую оппозицию, это может способствовать параличу вооруженных сил, так как ни одна армия не хочет борьбы в собственных рядах.
Это предсказание может показаться странным, учитывая, что в России, по всей видимости, отсутствует демократическое движение, и ни одна демократическая партия на декабрьских выборах не была в состоянии преодолеть пятипроцентный барьер, необходимый для получения мест в Думе, распределяемых по пропорциональному принципу. Но массовая демонстрация, прошедшая в Москве 7 сентября, может означать возрождение демократического движения.
Этот опыт может привести к тому, что у россиян вновь появится вкус к крупномасштабным демонстрациям, который они проявили в последние годы правления президента Михаила Горбачева, но, разочаровавшись в ельцинской демократии, бросили это. Возрождение демократических митингов могло бы поставить перед Путиным серьезную дилемму. Любая попытка разогнать их приведет к новым демонстрациям, а также к переходу на сторону народа сил безопасности. Но если не разгонять - все равно будет еще больше демонстраций.
Действительно, митинг был санкционирован Кремлем. Однако, впервые предложение о нем прозвучало на волнах московской радиостанции. Тогда Кремль дал митингу свое благословение; Путин был бы раздражен, если бы он был проведен без его одобрения.
Путину надлежит по следам бесланского кризиса разобраться с коррупцией и некомпетентностью в рядах служб безопасности. Но, похоже, на это он не настроен, так как они - его главные сторонники. Неплохо было бы и усилить демократию в Россию, только если он перестанет быть единственным ответственным за все, что происходит.
Однако его первой реакцией было предложить дальнейшее ослабление демократии. Если он пойдет по этому пути, то ему удастся лишь спровоцировать большую потребность в демократии, которой он так стремится избежать.
Марк Н. Кац - профессор политологии в Университете Джорджа Мэйсона (George Mason University)
