Москва, 27 сентября (UPI). Аналитик агентства 'UPI' Питер Лавелль, работающий в Москве, пригласил экспертов Айру Строса (Ira Straus), Дейла Херспринга (Dale Herspring) и Роберта Брюса Уэра (Robert Bruce Ware) принять участие в дискуссии по вопросу об участии России в войне с международным терроризмом.
Питер Лавелль: В очень сильном и убедительном выступлении на заседании Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций на прошлой неделе министр иностранных дел РФ Сергей Лавров внес на рассмотрение руководящего органа ООН резолюцию, в которой предлагается расширить права и полномочия ООН в борьбе с международным терроризмом. Вместе с тем одной из первостепенных задач, согласно предлагаемой резолюции, является вопрос экстрадиции расширенного круга лиц, подозреваемых в связях с международными террористическими организациями. Нет причин сомневаться в том, что Лавров вновь выражает крайнее неудовольствие России по поводу того, что Ахмед Закаев и Ильяс Ахмадов добились предоставления им политического убежища соответственно в Великобритании и США. Не упоминая в своем выступлении напрямую ситуацию с Закаевым и Ахмадовым, Лавров заявил, что подобное предоставление убежища являются частью западных 'двойных стандартов' в противостоянии угрозе международного терроризма.
Является ли главной целью резолюции, предложенной Россией в ООН, решение продолжающегося вооруженного конфликта в Чечне или она на самом деле нацелена на оказание противодействия другим вооруженным группировкам, связанным со всемирной террористической сетью? Еще один вопрос, который возникает в этой связи: является ли данная резолюция шагом на пути стремления России придать законный статус своему праву нанесения 'превентивных' ударов по отдельным террористам или их группам, связанным с террористическими организациям, расположенными за пределами национальных границ России?
Сам язык и формулировки предложенной Россией резолюции еще долго будут являться предметом дополнительного обсуждения, однако возникает вопрос: если упомянутая резолюция будет принята в ее нынешней форме, не станем ли мы свидетелями того, что страны, входящие в международную коалицию по борьбе с угрозой терроризма, начнут двигаться к достижению противоположных задач, без должного понимания целей друг друга? В конце концов, взгляды Запада в целом - и США в особенности - с одной стороны, и России, - с другой, не всегда совпадают, когда возникает необходимость охарактеризовать террористическую деятельность, скажем, в Саудовской Аравии и Пакистане, если ограничиться хотя бы двумя этими примерами. Приведет ли все возрастающее участие России в деле борьбы с международным терроризмом к тому, что вопрос о нахождении точного определения понятия такому явлению как терроризм, станет еще более сложной задачей?
-0-
Айра Строс (Ira Straus), координатор от США в Комитете НАТО по взаимоотношениям со странами Восточной Европы и Россией, эксперт независимой международной неправительственной ассоциации:
Не вызывает сомнений то, что Россия вносит дополнительные сложности в деятельность антитеррористической коалиции; что, впрочем, характерно и для любой другой страны, (входящей в коалицию) - и особенно для тех стран, которые сами столкнулись с проблемами, вызываемыми вооруженными группировками исламских повстанцев. У США тоже имеются сложности с Индией в вопросах, связанных с определением характерных черт терроризма. У ряда других стран также возникают сложности в достижении взаимопонимания с США по проблемам Израиля и Ирака. Что же касается мусульманских стран, этот фактор лишь создает дополнительные препятствия для их активного участия в работе коалиции. В связи с этим отмечу, что члены коалиции, выбравшие правильную позицию в этой ситуации, отдают приоритет общим интересам, несмотря на возникающие разногласия.
Вместо этого американцы очень сильно преувеличивают свои разногласия с Россией (и, наоборот, занижают степень своих разногласий с Израилем). Путин видит в этом остатки психологии 'холодной войны' со свойственной ей враждебностью в отношении России. А если выражаться точнее, речь тут идет о подозрительности, связанной с любыми инициативами российских военных, как пережитке эпохи 'холодной войны'. Россия, со своей стороны, также негативно относится к военным акциям, осуществляемым США. И в этом нет ничего особо удивительного. Удивительным, напротив, является то, что Владимир Путин решительно выступил против реакции, направленной против участия вооруженных сил США в проведении операций в Афганистане и размещения военных баз на территории СНГ, убедительно доказывая несостоятельность подобной позиции. Соединенным Штатам следовало бы поучиться на этом примере.
Нет причин для стенаний по поводу 'двойных стандартов'. У каждой страны, исходящей из собственных интересов и приоритетов, имеются свои двойные стандарты. Истинная же проблема заключается в том, что многие люди в обеих странах выстраивают ложные приоритеты: с большим подозрением относятся к действиям военных другой страны; имеют превратное представление о концепции национальных интересов. Им необходим набор неких общих приоритетов, сформулированный совместными усилиями обеих сторон, который сторонами бы разделялся, взамен противопоставления двойных стандартов. Настоящим партнерам и союзникам всегда удается подобным образом преодолеть свои двойные стандарты; найденный компромисс никогда идеальным не бывает - он всегда несовершенен. Это как раз то, чем постоянно занимается НАТО. Лишь всемирное правительство со своими судами, расположенными в каждом районе мира, было бы в состоянии поддерживать единый общемировой стандарт.
Подобные вопросы следует прорабатывать в рамках двусторонних дипломатических инициатив и с участием высших руководителей государств, которые многое бы ставили на свои места, давая свои разъяснения, как это сделал Путин после событий 11 сентября в США. Резолюция ООН в этом плане могла бы как служить толчком, создавая благоприятные условия для достижения этих целей; так и выражать завышенные требования, что неминуемо приведет к болезненным последствиям. Однако самым сложным на деле может оказаться практическое выполнение подобной резолюции.
-0-
Дейл Херспринг (Dale R. Herspring), профессор университета штата Канзас, США; бывший дипломат, имеющий большой опыт работы в России, капитан ВМС США в отставке:
Конгрессмен Тип О'Нейл (Tip O'Neil) как-то сказал: 'Любая политика есть местная политика'. Что касается предложения России, прозвучавшего с трибуны Генассамблеи ООН, то ее, по крайней мере, отчасти, можно объяснить стремлением российских властей показать своему народу, что Россия 'что-то делает' в борьбе с терроризмом.
Внутриполитические факторы также имеют большое значение для Соединенных Штатов и других стран Запада. Это означает, что готовность западных стран дать согласие на экстрадицию лиц, выдачу которых требуют другие страны, будет зависеть от ряда факторов.
Начать с того, какую судебную систему имеет государство, запрашивающее выдачу определенных лиц? Является ли она независимой от государства, как это имеет место в США, или ее контролирует политическое руководство страны, как это было в Советском Союзе? Какие гарантии может предоставить запрашивающая сторона в отношении того, что им будет обеспечен справедливый суд? Как знают ваши читатели, России предстоит проделать немалый путь, прежде чем ее судебная система станет независимой от исполнительной власти. Кроме того, надо учитывать и то обстоятельство, что для многих стран вопрос о том, будет ли применяться смертная казнь в отношении выданных лиц, является предметом озабоченности и беспокойства. Так, например, если Москва не сможет предоставить гарантий неприменения сметного приговора в отношении осужденных, я сомневаюсь в том, что ЕС и США пойдут на выдачу запрашиваемых лиц.
Во-вторых, обвиняются ли лица, экстрадиции которых требуют российские власти, в совершении преступлений, которые в США и Европе рассматриваются как 'политические'? В этом случае власти этих стран будут колебаться в отношении выдачи указанных лиц. В силу целого ряда причин многие на Западе рассматривают чеченцев в качестве борцов с политическими репрессиями в России.
В-третьих, можем ли мы достичь взаимопонимания относительно определения понятия 'терроризм'? На первый взгляд кажется, что это нетрудно сделать - трагические события 11 сентября, несомненно, были террористическим актом, ровно как и ужасная драма в Беслане. Однако, на практике, это не так уж и легко. Каковы должны быть стандарты, подтверждающие, что речь идет именно о терроризме? Готовы ли мы согласиться со всем, что нам представляют русские? Хотя сам я не юрист, но думаю, что у Кремля имеются совсем другие, нежели у США, стандарты в этой сфере.
В связи со всем этим перед нами встает политический по своему характеру вопрос: навредит ли это нашей возможности взаимодействовать с русскими в области борьбы с терроризмом? На мой взгляд, это усложнит наши взаимоотношения, но не нанесет им слишком уж большой урон. Как в ходе любых переговоров, первоначально заявленные Россией критерии неизбежно будут размыты. Возможно, нам удастся достичь 'принципиальной' договоренности, если говорить языком дипломатов. Это означает, что мы потребуем от российских властей предоставить нам 'неопровержимые' доказательства того, что лицо, выдачу которого они запрашивают, является террористом. На практике же, я сомневаюсь, что подобное может произойти. Им потребуется предоставить конкретные доказательства того, что (Ильяс) Ахмадов лично причастен к совершению преступлений. (Ахмадову, министру иностранных дел правительства чеченских сепаратистов, было предоставлено политическое убежище в Соединенных Штатах). То, что он был рупором террористической организации, будет недостаточно.
Короче говоря, хотя я и понимаю озабоченность России по данному вопросу, у меня все же имеются серьезные сомнения относительно того, что это произойдет в той форме, в которой она этого хочет, а также что это способно расстроить сотрудничество между разведывательными ведомствами США и России в области борьбы с терроризмом.
-0-
Роберт Брюс Уэр (Robert Bruce Ware), доцент кафедры философии Южноиллинойского университета, известный специалист по проблемам Северного Кавказа:
Лидеры мировых держав, и особенно США и Великобритании, уже давно заявляют о том, что терроризм является общемировой проблемой, требующей соответствующего глобального подхода. В то же время, каждый осознает наличие проблемы двойных стандартов и разного рода неоднозначных подходов в проведении четкой грани между понятиями 'борцы за свободу' и 'террористы'. Возможно в большей степени, чем любая другая крупная держава, Россия страдала от двойных стандартов в этой области. Предложение Сергея Лаврова о расширении прав и полномочий ООН в вопросах борьбы с терроризмом является своевременным и корректным с точки зрения сформулированных в нем принципов. И, несмотря на то, что следует обратить большее внимание на детализацию данного предложения, оно, безусловно, заслуживает широкого одобрения и поддержки.
Для того, чтобы правильно оценить назревшую необходимость в достижении крупномасштабного соглашения по борьбе с терроризмом, сравним подход к данной проблеме в Российской Федерации и Соединенных Штатах. В сентябре 2001 года президент Буш потребовал от руководства движения 'Талибан' прекратить террористическую деятельность, ликвидировать лагеря подготовки террористов, действующие на подконтрольной им территории, и выдать лидеров террористов. Когда руководство движения на это ответило отказом, США объявили все правительство движения 'Талибан' террористической организацией и обратились к международному сообществу за поддержкой, чтобы предать лидеров талибов суду. Представьте себе наш гнев в случае, если Россия предоставила бы политическое убежище кому-нибудь из высокопоставленных руководителей талибов!
В сентябре 1999 г. Путин, занимавший тогда пост премьер-министра, потребовал от чеченских лидеров отказаться от терроризма, закрыть лагеря подготовки террористов на их территории и выдать властям лидеров террористов, под началом которых 2 тыс. боевиков совершили два кровавых вторжения на соседнюю российскую республику Дагестан, что вынудило 32 тыс. дагестанцев покинуть насиженные места. Когда правительство Чечни ответило на это отказом, Россия объявила чеченское правительство террористической организацией. И, невзирая на все это, в прошлом месяце США предоставили убежище Ильясу Ахмадову, занимавшему должность министра иностранных дел в правительстве Ичкерии во время вторжения в Дагестан, который продолжает представлять правительство Чечни в изгнании.
Из-за политической близорукости и очевидной несправедливости подобной акции США сократили свой ресурс влияния на руководство России в критических ситуациях. Нам, напротив, следовало бы теснее взаимодействовать с Россией и Организацией Объединенных Наций на путях достижения надежного соглашения, направленного на ведение настоящей борьбы с терроризмом в международном масштабе.
