Одна из ценнейших реликвий христианского мира - платок Вероники - долгое время считалась утерянной. В горах Абруццо нашего автора, однако, ожидало открытие
Как выглядел Иисус? Как Джим Кавизель в фильме 'Страсти Христовы'? Или как на картинах Дюрера и Эль Греко, висящих в покоях Папы Римского? Но они же никогда не видели Иисуса. Так как же он выглядел? На этот вопрос есть очень-очень старый ответ - как на платке с 'истинным ликом' Христа, которого не видел даже Папа.
Говорить об этом в Ватикане сложно. Потому что на этом платке - изображение совершенно иного рода. До 1600 года платок хранился в базилике св. Петра императора Константина. Его видели миллионы. Но с тех пор мало кто мог лицезреть эту 'подлинную икону'. В новом Соборе св. Петра за тремя замками хранится другое изображение Христа. 'С течением времени оно сильно поблекло', - сообщил газете 'Die Welt' кардинал Маркизано (Marchisano). Однако оно не только поблекло, но, скорее всего, это подлог, ни одной нормальной фотографии которого не существует. Почитатели иконы Христа поэтому в последнее время отсылались, как правило, к другому его изображению, находящемуся поблизости, в ризнице Папы, которое считается самым древним в мире. Таким оно и выглядит. С течением времени оно стало почти черным, как многие старинные картины, которые писались на холсте темперой.
Но на 'истинном лике' Христа нет красок. Прежде чем оно попало в Рим, это изображение хранилось в Константинополе, а до этого на Востоке. Сирийский текст из VI столетия говорит, что оно 'будто извлечено из воды' и 'сделано не рукою человека'. Когда этот образ попал в Рим, он стал привлекать людей, словно магнит.
В первой половине последнего тысячелетия паломники, возвращавшиеся на родину из Иерусалима, украшали себя пальмовой ветвью. А знаком паломников в Сантьяго и поныне является раковина. Паломники же в Рим прикалывали на свои пелерины образ Христа с платка святой Вероники Иерусалимской. Поэтому после Папы Римского Юлия П фундамент нового Собора св. Петра был сделан фундаментом мощного хранилища, где должно было храниться это ни с чем не сравнимое сокровище.
Однако в ходе строительства этого спорного тогда, роскошного здания, загадочным образом изображение исчезло из города. Осталась только венецианская рама с разбитым старинным стеклом, которую можно увидеть и сегодня в сокровищнице Святого Петра. Но сама картина все же не исчезла. Уже 400 лет самая драгоценная реликвия христианского мира, перед которой
Византийский император смел преклонить колена лишь один раз в год, висит за хрустальным стеклом в маленькой и долгие-долгие часы совершенно безлюдной капуцинской церквушке в Манопелло, городке в горах Абруццо. Это и есть считавшееся утерянным главное изображение Иисуса. Сегодня, наконец-то, оно открыто заново; оно бледнеет на свете, темнеет в тени, но не исчезает и не портится.
На нем мы видим лицо мужчины с усами и бородой, локонами у висков, со сломанным носом, словно у заложника из многочисленных камер пыток нынешних 'воинов во имя бога' или как у заключенных из тюрьмы Абу-Грэйб. Правая щека припухла, волоски усов частично вырваны. Если присмотреться, то на лбу и губах розовые, только что затянувшиеся раны. Необъяснимый покой струится из широко раскрытых глаз. Изумление, удивление, ошеломление выражают его черты. Мягкое сострадание. Ни отчаяния, ни боли, ни гнева. Это выражение похоже на лицо человека, только что проснувшегося и увидевшего новое утро. Рот приоткрыт. Видны даже зубы. Если попытаться определить звук, который готов сорваться с этих губ, то это, скорее всего, тихо произнесенное 'А'. На платке размером 17 на 24 см изображено лицо в пропорциях, один к одному соответствующих лицу человека. Невесомая ткань прозрачна, словно шелковый чулок. Вблизи это изображение больше напоминает диапозитив, чем нарисованную картину. На свету оно прозрачно. В тени, без света, оно кажется абсолютно серым. Маленький осколок хрусталя держится справа внизу на рамке картины. При свете электрической лампы тончайший платок становится золотисто-медового цвета, - именно так описала лицо Христа Гертруда Хельфтская в XIII в. Потому что только при контрастном освещении на платке появляется лик в трехмерном, почти голографическом изображении, причем с обеих сторон, - но только в обратном отображении. Ткань настолько тонкая, что кажется, она может поместиться в скорлупу грецкого ореха. Профессор Виттори из университета в Бари и профессор Фанти из университета в Болоньи на снимках, сделанных под микроскопом обнаружили, что вся ткань не имеет никаких следов краски. Только на зрачках обоих глаз волокна слипшиеся, будто их опалил огонь.
Все это вовсе не откровение. Крестьяне и рыбаки Адриатики уже многие столетия поклоняются этому платку как 'Volto Santo' - 'Святому Лику'. Уже 400 лет жители Манопелло верят, ссылаясь на древнее сказание, что этот образ подарили им ангелы. Возможно. Но более вероятно, что среди тех 'ангелов' был кое-кто из тех дерзких ребят, которые украли эту реликвию в богатую на авантюрные проделки эпоху Возрождения. Разбитый хрусталь в старой рамке в Соборе св. Петра, видимо, еще один небольшой штрих к этой истории. Но для нашего сумасшедшего времени в ней есть что-то и от фарса, и от детектива, и от драмы - и от Пятого Евангелия. Однако, когда профессор Пфайфер из римского Грегорианского университета много лет назад впервые решил научно разобраться со всем этим делом, с точки зрения истории искусств и ранних источников христианства, и доказал, что изображение из Манопелло было исходным для древнейших изображений Христа сначала на Востоке, а потом и на Западе, то сообщение об этом появилось в мировой прессе в рубрике 'Разное'. А его коллеги и кардиналы в Ватикане неодобрительно качали головами по поводу чрезмерной фантазии профессора. Сестра Бландина Пашалис Шлемер, немецкая траппистка (трапписты - члены католического ордена - прим. пер.), фармаколог и иконописец, навела на эту идею профессора уже после того, как задолго до этого обнаружила, скрупулезно проверив, что лицо на платке из Манопелло с точностью до миллиметра совпадает со всеми деталями лица человека на плащенице из Турина. Совпадает по всем размерам и пропорциям, как и по всем ранам, которые видны у распятого на той плащенице, кроме открытых ран на теле.
Всего этого критики подлинности платка из Манопелло никогда не оспаривали, напротив. Их главное возражение просто и убедительно: все это нарисовано. Они считают, что нет смысла даже рассматривать изображение с близкого расстояния. Оно слишком тонкое, чтобы не быть нарисованным. Глаза (видимые только при увеличении), ресницы, мешки под глазами, волоски усов, зубы (!), - все это просто слишком тонко нарисовано, чтобы не выдать руку большого художника. Короче говоря, этот объект не прообраз, а копия других копий с неизвестного оригинала, или же с плащеницы из Турина.
Редкий по сей день, но решающий вопрос касается самой ткани. По своему качеству это мог бы быть крашеный нейлон, если бы эта мысль не была столь абсурдна в отношении ткани, представленной на обозрение 400 лет назад. Хлопок, шерсть, лен слишком толсты, чтобы создать эту нематериальную прозрачность и перламутровый отблеск. Даже с шелком этого невозможно добиться. Однако монахи-капуцины из Манопелло не позволяют научно и химически исследовать ткань или хотя бы извлечь ее из-под стекла ковчега, в котором платок хранится. 'Нет надобности', - сказал мне отец Германо, настоятель монастыря. 'Наука идет нам навстречу. Она развивается так быстро, что нам остается только подождать'. И он прав. Многие снимки, которые я снял в последние месяцы своей цифровой фотокамерой, запечатлели изображение на платке так, как я его еще ни разу не видел ни на одном другом снимке.
В Евангелии от Иоанна, в повествовании об опустевшем гробе господнем в Иерусалиме, говорится о двух платках. Петр и 'другой ученик', согласно этому источнику, утром пошли к гробу. 'Другой ученик' пришел первым. Как повествует Евангелие, он нагнулся и увидел лежащие на земле полотняные ленты, но в пещеру не зашел. Подошел Петр, который следовал за ним, и вошел в пещеру. Он увидел на земле полотняные ленты и налобную повязку с головы Иисуса. Но она лежала не вместе с лентами, а поодаль и была завязана. Тут вошел в пещеру и другой ученик, пришедший к гробу первым. Он увидел все это и уверовал: Жители Манопелло всегда считали платок, хранящийся у них, как раз этой налобной повязкой, хотя на нем не было никаких следов пота. К тому же он слишком тонок, чтобы удержать даже каплю пота или крови.
Рим, 1 сентября 2004 г. Прохладный бриз освежает утро уходящего лета. Часы зала прилетов показывают 7:35, когда борт рейса AZ 1570 авиакомпании Alitalia приземляется в аэропорту. Всего несколько минут назад террористы захватили школу в далеком Беслане, совершив самое чудовищное преступление после 11 сентября 2001 г. Апокалиптические ужасы - это хлеб многих репортеров земли. Но этим утром я не слушал новости. И позднее, по дороге в Пескару, я не буду включать радио. Репортерам хорошо, - мелькает мысль у меня в голове, когда я стою в аэропорту, - им ничего не надо доказывать. Они не судьи, не адвокаты, не учителя. Они лишь должны сообщать о вещах, которые видят, наблюдают день за днем.
Когда Киаро Виго (Chiaro Vigo) выходит в зал, я сразу же узнаю ее, хотя раньше никогда не видел. Пьер Паоло Пазолини мог бы снимать ее в каждом своем фильме в главной роли. Она живет на маленьком острове Сант Антиоко у побережья Сардинии и является последней живущей на земле ткачихой виссона в старой неизменной традиции, передававшейся из поколения в поколение. 'У нас в народе виссон - священная ткань', - говорит она по дороге в машине. Что значит 'у нас в народе'? Разве остров не относится к Сардинии? Нет, смеется она. Она говорит на сардском и на итальянском языках и знает много арамейских песен. Население на острове, рассказывает она, происходит от халдеев и финикийцев, а искусство изготовления виссона восходит к принцессе Беренике, дочери царя Ирода, ставшей возлюбленной императора Титуса. Потом она достает пучок биссуса, поднимает его на свет - нежнейшее волокно, словно волосы ангела. Золото морей! В ее руке на солнце волокно отливает бронзой. Оно получается из нитей крупного двустворчатого моллюска, с помощью которых его раковины удерживаются на скалах. За биссусом она ныряет в море в мае, в полнолунье, потом чешет, прядет и ткет его. Виссон - самая драгоценная ткань античности. Ее можно найти в гробницах фараонов и в Библии. После замачивания в лимонном соке ткань приобретает золотистый оттенок. В древности ее замачивали в коровьей моче, и она становилась бледнее, светлее.
Мы несемся по автостраде в Манопелло. Сестра Бландина ждет нас на склоне горы, где хранится святыня. Пройдя мимо бутафории органа у задней стены церкви, видим, как светится 'священный лик', озаренный проникающим солнечным светом. На платке отражается тень от креста с хоров. Киара Виго падает на колени, когда мы поднялись к изображению по ступеням за алтарем. Такую тонкую ткань она еще никогда не видела. 'У него глаза агнца, - говорит она, крестясь, - и льва:'. А затем восклицает: 'Это виссон!' Она вновь и вновь повторяет это слово. Виссон можно окрасить в пурпурный цвет, - об этом она уже рассказала по дороге. 'Однако на виссоне нельзя рисовать. Это невозможно. О Боже! Боже мой!' Это виссон, а значит - это не нарисованная картина. Это нечто другое. Нечто, стоящее прежде всех картин.
