В прошлом веке были времена, когда казалось, что 'Ангел Истории' Вальтера Беньямина жил в России, где он ездил в обличье инженера или пассажира в московском метро, открытие которого высокопарными строфами торжественно отметил в 1936 году на показательном процессе Бертольд Брехт (Bert Brecht). Свет с Востока. Но уже в те времена посвященные в эту благостную картину были вынуждены, скорее, помнить о печально известном 'отеле Люкс', в номерах которого немецкие эмигранты ждали, когда постучат люди из ГРУ, чтобы потом они исчезли в лагерях ГУЛАГа.
Конечно, после выступления Хрущева на XX съезде КПСС отрицать преступления Сталина стало больше невозможно. Однако русофильство, тот надпартийный менталитет, являвшийся неотъемлемой чертой еще (право)консервативных революционеров Веймарской республики и служивший для выражения презрения к западному либерализму, стойко выдержал все годы 'холодной войны'. Справедливости ради надо сказать, что мы в данном случае говорим не о коричневых 'ненавистниках Ивана', не о вынужденных сторонниках солидарности в советской ГДР. Речь идет только о той части западной общественности, которая видит сегодня продолжение роковой характеристики, данной президентом Рузвельтом (Roosevelt) Сталину, говорившем о нем как о жестком, но справедливом 'Дядюшке Джо', в лице полковника КГБ Путина как 'авторитарного реформатора'. Если у представителей квазипросвещенного направления что-то и осталось в исторической памяти, так это в больше мере речь Аденауэра (Adenauer) об агрессивности Советов и более позднее знаменитое высказывание Рональда Рейгана (Ronald Reagans) об 'империи зла', чем государственный террор, продолжающийся с 1917 года. Понятное дело, что подобное и сегодня надо считать в высшей мере неловким, неясным и неопределенным, если нет желания быть тут же зачисленным в лагерь врагов мира. Это были и остаются не только старые левые из коллектива совместно проживавших людей, но и представители левого либерализма, зашоренные не терпящим возражений меланхоличным стихотворением Евтушенко 'Хотят ли русские войны', и слышащие на втором плане, как Стинг (Sting) в своей песне утверждает: "Русские тоже любят своих детей" (после картин Беслана, где в целях освобождения заложников вместо применения грамотных психологических и военно-технических средств на первый план выступали грубые государственные резоны, сомнения могут вызывать даже эти трогательные строки).
Так что можно бояться, что подобная чувствительность, страдающая исторической забывчивостью, может принести свои плоды и в связи с 15-й годовщиной со дня падения Берлинской стены. В эти дни все те, кто в 1987 году клеймил позором требование Рональда Рейгана: 'Господин Гобачев, снесите эту стену', - основанное на силе американского военного бюджета, как голливудскую замашку или враждебное делу мира, будут предаваться горбимании. При этом генеральный секретарь КПССС сделал всего лишь то, что и южно-африканский президент: после того, как преодоление экономического краха и нравственной катастрофы стало уже невозможным, было объявлено о завершении преступного эксперимента с коммунизмом и апартеидом со стороны своих собственных представителей. Они, разумеется, заслужили этим уважение, но, как и Уильям де Клерк (Willem de Klerk), не обладающий моральной силой Нельсона Манделы (Nelson Mandela), Михаил Горбачев тоже вряд ли является родственной душой для тех диссидентов, начиная от Андрея Сахарова и кончая Львом Копелевым, к которым должна быть обращена наша благодарность.
Однако в настоящее время холодная амнезия немецкого общества получает свое дальнейшее развитие. Банная дружба Гельмута Коля (Helmut Kohl) с пьяницей Борисом Ельциным (все же уважавшим хоть какие-то демократические принципы) имеет свое продолжение в отношениях между Владимиром Путиным и Герхардом Шредером (Gerhard Schroeder). Кажется, что канцлера и общественность в странном созвучии в большей мере беспокоит политика Буша (Bush), чем сфальсифицированные выборы в Чечне, убитые журналисты, послушные судьи и лишенные власти парламентарии - это еще одна сфера, где профессиональные общественные критики видят себя заодно со своим правительством.
Письмо, инициированное на прошлой неделе американскими и западноевропейскими политиками и выразившее глубокую озабоченность в связи с планомерным демонтажем демократии в России, конечно, подписали Андрэ Глюксман и Владислав Бартошевски (Wladyslaw Bartoszewski), но вряд ли кто-то из немцев, которых обычно видишь столь озабоченными по поводу состояния гражданского общества в ток-шоу. Те же, кто письмо подписал, были вынуждены услышать от внешнеполитического деятеля СДПГ Эрлера (Erler), что он, дескать, поддерживает 'агрессивную атаку' - это тоже известно по восьмидесятым годам, когда диссиденты и активисты 'Солидарности' считались опасными, а банда убийц вокруг Брежнева и Черненко - гарантом стабильности.
История не повторяется, а Путин еще не настоящий диктатор? Только если немецкий простофиля не обманывается в этом. Еще в 1989 году писатель Райнальд Гетц (Rainald Goetz) писал: 'Возврата к старому, как в Китае, в Советском Союзе, по убеждению Горбачева, не будет. Это сегодня решил Конституционный суд в Карлсруэ'.
