SZ: Господин федеральный канцлер, критики обвиняют Ваше правительство в своего рода сочувственной политике по отношению к Путину и к России. Вы ради стратегической и экономической выгоды воздерживаетесь от любой критики нарушений государством прав человека в Чечне и царистско-абсолютистской политики Путина. Во всяком случае, в бундестаге Вы безраздельно поддержали Путина
Герхард Шредер (Gerhard Schroeder): Так будет и впредь. Я не собираюсь менять политику федерального правительства по отношению к России.
SZ: Вы верите в путь, избранный Путиным?
Герхард Шредер: Было бы уместно еще раз задуматься над вопросом, какие проблемы стояли и стоят перед российским президентом. Речь для него идет о восстановлении государственности. Его задача заключалась сначала в том, чтобы воссоздать государство как гаранта внутренней и внешней безопасности и безопасности инвестиционной. Я никогда не был сторонником мнения, будто в таком процессе не может быть ошибок.
Он делает попытку преодолеть очевидную неспособность выходить из кризисных ситуаций, чему мы были только что свидетелями в Беслане,. Я отказываюсь тут же дискредитировать этот процесс. Если мне надо что-то обсудить, тогда я делаю это настойчиво в ходе личного разговора. С учетом того значения, которое Россия имеет для Германии и Европы, это верный путь.
SZ: С Путиным у Вас более доверительные отношения, чем с другими государственными деятелями.
Герхард Шредер: Если посмотреть на ситуацию в регионе и понять, какие она может иметь последствия для Германии в политическом и в экономическом плане, то ни у кого не появится интереса ставить под вопрос территориальную целостность Российской Федерации. Это является основной линией и в политике Путина. На этой базе он хочет добиваться политических решений. Он говорит, что готов говорить с любым, но не может говорить с теми, кто несет ответственность за бойню в Беслане. В этом я с ним согласен.
SZ: Если Путин, в чем его некоторые обвиняют, изменит конституцию и останется затем на третий срок, то это Вас тоже не собьет с толку?
Герхард Шредер: Такого, по моей информации, не произойдет.
SZ: Может ли немецкая экономика сделать нечто большее, чтобы стабилизировать ситуацию в России?
Герхард Шредер: Немецкая экономика является преимущественным партнером России как раз в энергетическом секторе. Это тем важнее, чем не стабильнее сейчас или будет не стабильнее в других районах мира.
SZ: Россия располагает самыми крупными в мире месторождениями природного газа. Что это значит для германо-российских отношений и для немецкой промышленности?
Герхард Шредер: Сегодня Германия удовлетворяет свои потребности на 30 процентов за счет российского газа, в ближайшие годы эта цифра возрастет до 40 процентов. В наших долговременных интересах не только закупать газ, но и участвовать в разведке и в распределении.
SZ: Это означает, что будущее германо-российских отношений лежит на Балтийском море, поскольку есть намерение построить там крупный газопровод от Финского залива до залива Грайфсвальдер Бодден.
Герхард Шредер: О стратегическом партнерстве я говорю не только в связи со снабжением газом. Это было бы, действительно, слишком узко.
SZ: Оппозиция в связи с тем, что Вы хотите принять участие в тожествах по случаю 60-й годовщины окончания войны в России, говорит об 'одностороннем создании оси'.
Герхард Шредер: Это полнейшая чепуха. В конце концов, из добрых побуждений я принял участие в торжествах по случаю 60-й годовщины со дня высадки в Нормандии. Я попытался внести свой вклад в примирение между Польшей и Германией, когда был на торжествах, посвященных 60-летию восстания в Варшаве. И я считаю само собой разумеющимся, что поеду теперь на торжества по случаю 60-й годовщины со дня окончания войны в Россию.
SZ: К оси с Москвой Вы относитесь с большим вниманием, чем к другой оси: с Вашингтоном.
Герхард Шредер: Я говорю не об оси, этот термин несет в себе негативное значение, я говорю о партнерстве с Россией - и о союзе с американцами. У нас с США тесные отношения на базе общих представлений о ценностях в рамках НАТО.
SZ: Вы были вместе с Шираком (Chirac) у Путина на Черном море, совсем рядом от ближневосточного конфликта и от Ирана. Туда Ваш друг Путин поставляет узлы для реактора. У многих вызывает страх, что Иран с российской помощью может превратиться в ядерную державу.
Герхард Шредер: Как раз что касается Ирана, существует тесное целенаправленное сотрудничество министров иностранных дел Великобритании, Франции и Германии с Россией.
SZ: Россия способна стать демократической страной?
Герхард Шредер: Да. Я делаю ставку на процесс демократизации, но считаю правильным, когда общественность подходит к этому с критических позиций. Но пока у меня не было повода, чтобы не доверять российскому президенту.
SZ: Быть может, следует понять, что существуют модели демократии, которые не обязательно совпадают с нашей: южнокорейская модель, российская модель?
Герхард Шредер: Необходимо пытаться понять общественные процессы и в том случае, если они не похожи один к одному на наши отношения. Я бы, пользуясь случаем, хотел бы пожелать, чтобы мы были несколько самокритичнее и что касается нашей собственной истории.
SZ: Видите ли Вы Россию на стороне Европы как часть Европы, в экономических и в оборонительных союзах?
Герхард Шредер: Да. Это не нужно понимать как подтверждение позиции тех, кто считает, будто Россия станет послезавтра частью Европейского союза. Это некоторое заблуждение. Но будет сближение России с ЕС. В долговременном плане мы безопасность и благополучие в этой объединяющейся Европе гарантировать без стратегического партнерства с России не можем.
