Москва, октябрь. Он сначала не знал, что его выдвинули на соискание премии Сахарова. Не мог знать. Потому что в течение нескольких недель был во Франции, Германии и Америке. Он читал лекции и сделал доклад об одном событии, которое будет всегда связываться с его именем. Его зовут Леонид Рошаль, он детский врач и вел переговоры с террористами об освобождении заложников во время трагедии в Беслане.
В начале сентября террористы захватили в школе этого кавказского города в заложники свыше 1000 детей и взрослых. В своем первом заявлении террористы потребовали Леонида Рошаля. С другими они говорить не хотели. Видимо, он был единственным русским, кому они доверяли.
И Рошаль полетел в Беслан. Ему дали мобильный телефон, на который через какое-то время позвонил мужчина. 'Звонил все время один и тот же человек', - говорит Рошаль. 'Спрашивать его имя было бессмысленно. Я до сих пор не знаю, кто это был, но он говорил с кавказским акцентом'. Рошаль предложил освободить детей, или хотя бы младенцев. Он предложил доставить в школу продовольствие, или хотя бы воду. Он просил террористов принять медикаменты, обменять детей на взрослых. Он обещал террористом свободный проход, если те решат просто уйти. Все это звонивший отклонил. Позднее дело стало немного продвигаться. С трудом, маленькими шажками.
'И все равно. Переговоры вести нужно, - говорит Леонид Рошаль, - в том числе и с террористами. Ведь всегда же удавалось освободить заложников'. У него это получалось. Сначала в октябре, два года назад, когда группа террористов захватила московский музыкальный театр и удерживала в заложниках сотни людей. 'Нам удалось освободить хотя бы несколько заложников. Они не отдали мне всех детей, но все же нескольких отдали. В Беслане это тоже получилось'.
Вот он, высокий, седой, стетоскоп на груди, руки в карманах медицинского халата. Кабинет директора, его кабинет, находится в здании рядом с Московским институтом неотложной детской хирургии и травматологии. На стене за письменным столом весит школьная доска, увешанная детскими рисунками. Шкафы по обеим сторонам стола забиты фотографиями и памятными вещицами, связанными с его командировками. Это воспоминания о войнах и катастрофах, землетрясениях, крушении поездов и терактах.
'Я врач экстренной медицинской помощи, - говорит он, - это моя жизнь. Нормальная жизнь. Телевидение и газеты сделали из нее жизнь необычную'. Он глубоко уважает коллег, которые тратят много времени на лечение пациентов, - говорит Рошаль. 'Они изобретают различные методы терапии, против высокого давления или гастрита. Я так не могу. Я люблю неотложную медицинскую помощь. Хочу быстро принимать решения, быстро действовать, - это я умею'.
Рошаль, родившийся в 1933 г. в г. Ливна Орловской области, на юге России, с самого начала хотел быть врачом. Медиков в его семье не было, никто не предначертал ему его жизненный путь. Отец был военным. Рошаль учился в Москве на педиатра и хирурга. Впервые в устранении последствий катастрофы он принял участие в 1988 г., после землетрясения в Армении. В том же году он основал Международный комитет помощи детям при катастрофах и войнах. С тех пор Леонид Рошаль оказывал помощь раненым детям во время революции в Румынии, во время войны в Персидском заливе в 1991 г., во время гражданской войны в Югославии, во время интифады в Израиле и во время землетрясений в Японии, Египте, Афганистане и Турции.
В 1995 г., во время войны, он впервые приехал в Чечню. Он говорит, что с самого начала был против этой войны, что было ошибкой вообще начинать ее. Что большинство чеченцев хотят жить в покое и мире с русскими. Он один из немногих русских, кто помогал им во время войны. И в какой-то момент чеченцы стали доверять ему. Они приняли его как человека, который бескорыстно отправляется туда, где он нужен. Поэтому ему звонят теперь и террористы. Они знают, что Рошаль не на их стороне. Но в то же время они знают, что он и не на другой стороне.
'Чеченский народ сыт по горло вечной местью от его имени, которая вершится так называемым вождями, Масхадовым и Басаевым', - говорит Рошаль. Но целью террористов в Беслане была не месть. Если бы они хотели мести, - говорит он, - то захватили бы русскую школу'. Вместо этого они убивали детей соседнего народа. 'Они хотят развязать новую войну', - говорит Рошаль, - и если мы не мобилизуем все силы, чтобы убедить людей в Беслане, что месть - это ложный путь, террористы достигнут своей цели'.
Он вспоминает детей, которые пытались бежать из школы в Беслане. При этом была убита маленькая девочка. Ее безжизненное тело повисло в окне. 'Родные этой девочки, видевшие это, как смогут они забыть такую картину?'
Рошаль говорит, что захват заложников в Чечне стал бизнесом. Людей берут в заложники, чтобы потом продать. Полученные деньги не предназначаются чеченцам или делу их свободы. На терроре и войне зарабатывает влиятельное меньшинство. 'Если мы уступим радикальным силам на Кавказе, - говорит Леонид Рошаль, - они будут распространять террор все дальше и дальше, вплоть до Европы'. Террор в Израиле, похищение людей в Ираке, все это так же касается Леонида Рошаля, как и захват заложников в кавказской школе. Он в ярости, но подавляет ее в себе. Даже сейчас, во время беседы. Взгляд светлых глаз серьезен и сосредоточен. Держать себя в руках - это часть его профессии.
Рошаль всегда готов предоставить себя в распоряжение, если речь идет о переговорах. Безвыходные ситуации? Их не бывает. Для него не бывает. Кто же будет помогать, если не он, врач? Безнадежность, печаль, - конечно, ему известны эти чувства. Так же, как ярость и отчаяние. Но владение собой, - это свойство должно быть у врача. 'В Беслане я строил госпиталь на 1000 человек и одновременно пытался вести переговоры с террористами', - говорит Рошаль, - и это были не две задачи, а одна. Я не разъединяю ситуацию с ее последствиями. Для меня это одна ситуация, и я действую'.
Как врач, и более того, как врач экстренной медицинской помощи, он каждый день сталкивается с чрезвычайными ситуациями. Сшивать тяжелого раненого - задача не из приятных, лечить ребенка с психологической травмой - это постоянное потрясение. 'Это наша задача', - говорит Леонид Рошаль. 'Мы должны успокаивать и приводить в себя людей'.
В Беслане один мужчина бежал с освобожденным ребенком на руках, - рассказывает Рошаль. 'Его глаза от ужаса и страха были, как у сумасшедшего. Он бесцельно бегал туда-сюда, не выпуская ребенка. Мне пришлось остановить его, чтобы убедить, что мальчику нужна медицинская помощь. Отдайте мне ребенка, - убеждал я его. Но он кричал и сопротивлялся. Он не хотел отдавать мальчика. Подобные ситуации - это еще и испытание самого себя'.
В Беслане Леониду Рошалю пришлось успокаивать сотни больных от страха родителей, собравшихся в городском Доме культуры. Зал был переполнен. Он сказал им, что дети могут несколько дней обходиться без воды и пищи. Он сказал им, что они должны будут отдать своих детей под врачебный присмотр, даже если у них не будет ни царапины. И что после трех дней без воды и пищи дети не должны есть все подряд.
Рошаль объясняет, что существует два вида профессионализма. Для работы врача - это необходимое условие. С одной стороны, он должен оказывать помощь, ставить точный диагноз и принимать необходимые меры, причем автоматически. С другой стороны, врач должен проявлять понимание по отношению к своим пациентам и их родственникам. 'Кто не делает этого, никогда не станет хорошим врачом'.
Рошаль считает то, что он делал в Чечне и Беслане, обычным делом. Вести переговоры с террористами или лечить раненых, - все этой он считает своей работой. И поэтому не понимает той шумихи, которая поднялась вокруг него. Он недоумевает по поводу того внимания, которое к нему сейчас проявляется. Он не знает, что с этим вниманием делать. Он не может им наслаждаться, потому что недостаточно честолюбив для этого.
Время от времени ему теперь звонят политики. Просят его поддержки, предлагают вступить в партию или занять какой-то пост. Они хотя воспользоваться его именем. Потому что в нем есть нечто, что редко встречается в России. Но он не хочет идти в политику. Он говорит, что ни одна из российских политический партий не заботится о здравоохранении. 'Мое участие в политике выражается в том, что я говорю то, что думаю', - говорит Леонид Рошаль.
Президенту Путину он тоже высказывает свое мнение. Рошаль является членом Комиссии по правам человека, с которой советуется российский президент. Он открыто заявил президенту, что было ошибкой сажать в тюрьму Михаила Ходорковского, главу нефтяного концерна 'ЮКОС'. 'Я сказал ему, что мы больше проиграем, чем выиграем. Я убежден, что это дело можно было решить по-другому'.
Путин выслушал это. С президентом можно говорить, считает Рошаль. И здесь в нем снова проявляется посредник.
