В отличие от Жака Ширака и германского канцлера Герхарда Шредера, руководители стран Центральной и Восточной Европы не смотрят на Владимира Путина 'глазами Химены'. Хотя они и выражали солидарность с Россией и ее правительством в трагический момент захвата заложников в Беслане в Северной Осетии, они с тревогой наблюдают за отклонением власти в Москве в сторону авторитаризма.
Объявленные Владимиром Путиным политические реформы, отмена выборов губернаторов на основе всеобщего избирательного права, изменение закона о выборах в федеральный Парламент, цель которого избавиться от мелких оппозиционных партий, убедили их в том, что Россия повернулась спиной к демократическому развитию, начало которому было положено более 10 лет назад. 'Это тревожно не с точки зрения Польши, а с точки зрения России', заявил Адам Ротфельд, заместитель министра иностранных дел Польши, и добавил: 'Отмена демократии не может пойти на пользу России, не привести ее к победе над терроризмом'.
Пресса новых государств - членов Европейского Союза проявила себя еще более жестко, чем политические руководители, вынужденные определенным образом сдерживаться, чтобы не навредить отношениям с Москвой, и так уже испытывающим непрекращающееся напряжение.
Главный редактор ежедневника 'Gazeta Wyborcza', бывший диссидент Адам Михник отказывается сравнивать Путина со Сталиным. Но он отмечает, что русские нападки на польские издания удивительно напоминают дурные привычки советских времен: 'Тот, кто помнит времена брежневского застоя, хорошо знает этот язык оскорблений и угроз', пишет он.
В обоих отношениях, история играет первостепенную роль в оценке политики соседа. Поляки, так же как народы Прибалтики, чехи или венгры травмированы послевоенным опытом. Они не забыли власти СССР над своими странами, и любое напоминание этого прошлого немедленно воспринимается как желание России, пусть и не напрямую, но все-таки руководить этим регионом.
Такая чувствительность кажется странной западноевропейцам, которые продолжают жить в эйфории послевоенной холодности и стремятся как бы загладить свою вину перед российским руководством, в частности перед Владимиром Путиным. Цинизм, с которым кремлевский глава использовал кровавую развязку захвата заложников в Беслане, чтобы попытаться укрепить свою власть, совсем не вызывает у них тревогу, а просто укрепляет их в мысли, что русские еще не окончательно созрели для демократии.
Будущее Украины
С другой стороны, нынешние руководители России никак не могут оправиться после потери восточноевропейского 'склона', который, как считалось, защищал СССР от происков западных империалистов. Если они допустили эмансипацию того, что когда-то называли народными демократиями, то они с трудом принимают независимость трех прибалтийских республик и используют русскоязычные меньшинства, имеющиеся, в частности, в Латвии и Эстонии для того, чтобы множить дрязги. Главный поставщик энергопродуктов в Центральную и Восточную Европу, Москва постоянно надеется иметь средство давления на своих соседей с Запада. Еще больше русских раздражает то, что их бывшие сателлиты вступили в НАТО и Европейский Союз.
Среди новых посткоммунистических руководителей Центральной и Восточной Европы не все единодушны в критике путинской России. Не удивительно видеть имена Адама Михника, Бронислава Геремека, европейского депутата и бывшего польского министра иностранных дел, или Вацлава Гавела, бывшего президента Чешской Республики, среди подписавшихся под международной петицией 'Прекратим обниматься с Путиным'. Зато новый чешский президент - 'либерал' Вацлав Клаус, у которого более силовое представление о демократии, не находит никаких возражений по поводу ужесточения режима в России.
Так же и другие руководители государств и правительств восточноевропейских стран в избытке рвения присоединившиеся к американской политике в 'войне против терроризма', чувствуют себя неловко, когда речь заходит о том, чтобы осудить манеру, в которой Путин решает чеченскую проблему.
В общем, как бы то ни было, будущее развитие России - источник беспокойства для стран Центральной и Восточной Европы по внутренним и внешним причинам. На самом деле опасение вызывает то, что ужесточение в России, как следствие, вызовет более агрессивное отношение на той территории, которую во времена Ельцина Кремль называл своим 'ближним зарубежьем'. Однако для новых членов Европейского Союза, как и для Болгарии и Румынии, которые должны в него войти в 2007 году, существенным обстоятельством является стабильность курса на Восток.
Будущее Украины, где скоро пройдут президентские выборы, станет определяющим для всей этой зоны, расположенной между нынешними границами ЕС и России. Поляки особенно внимательны к тому, что там происходит, и выступают за возможность для этой страны когда-нибудь вступить в ЕС. Для них это стало бы гарантией демократизации Украины и ее независимости, а следовательно, и провалом любых попыток восстановления Российской Империи.
Совсем не случайно, что во время недавней встречи в Варшаве польский премьер-министр Марек Белка и его эстонский коллега Юхан Партс призвали к совместным действиям двадцати пяти членов ЕС по отношению к России: 'Это единственное средство дать там поддержку демократическому движению', заявили они, выразив сожаление, что бывают 'такие ситуации, когда общая европейская позиция дает сбой'.
Новые страны - восточноеврпейские члены Евросоюза не собираются только склоняться на сторону более суровой политики в отношении России, в то время как старейшие члены, такие как Франция, Германия, Италия, Великобритания и т.д., по разным причинам ищут благосклонности Москвы. Они собираются также настаивать на том, чтобы добрососедские отношения со странами этой буферной зоны постоянно оставались в повестке дня, вызывающей озабоченность Европы.
Обладая большим опытом, они полагают, что отношения с Россией должны зависеть от отношения России к ним. А не наоборот, как это всегда было традицией европейских держав, отношения которых к Украине, Белоруссии, Молдавии и т.д. часто подчинены их взаимоотношениями с Кремлем.
