Книга 'Неоконсерватизм' ('Neoconservatism') под редакцией Ирвина Стелзера (Irwin Stelzer) вышла в издательстве 'Atlantic Books'
Кто они есть на самом деле, эти загадочные 'неоконсерваторы', призывающие к проведению более агрессивного курса во внешней политике США? Если использовать это словосочетание просто как ругательное слово - подобно тому, как в 80-е употреблялся термин 'монетаризм', - это вряд ли поможет что-либо прояснить. Новая книга, вышедшая под редакцией Ирвина Стелзера (Irwin Stelzer), руководителя исследовательской группы Гудзоновского института, быть может не многих обратит в свою веру, но по крайней мере поможет нам понять, о чем собственно идет речь.
Наиболее широко известным среди отцов-основателей неоконсерватизма был специалист в области общественных отношений Ирвинг Кристол (Irving Kristol), который сначала был приверженцем идей троцкизма, затем стал либералом американского толка, то есть сторонником Нового курса, но в конце концов прибился к берегу 'неоконсерваторов'. Он придумал это название еще в начале 70-х и решил отказаться от него в середине 90-х, когда посчитал, что главные постулаты этого движения стали частью господствующей идеологии американского консерватизма.
Однако в конце 90-х теория неоконсерватизма была подхвачена другими, в частности его сыном Уильямом, и стала частью радикального внешнеполитического проекта группы американских политиков, получившего название 'Новый американский век'.
Критикуя идеи неоконсерватизма, большинство исследователей не обращают должного внимания на тот факт, что на протяжении многих лет неоконсерваторов отличали прежде всего взгляды на внутреннюю политику США. В начале 70-х в США существовало два типа консерваторов. К первому относились так называемые традиционалисты, преимущественно белые протестанты англо-саксонского происхождения, относившиеся с инстинктивным предубеждением к излишкам демократии в обществе, люди консервативных взглядов, считавшие, что в экономике должны работать чистые и крепкие деньги, а бюджет должен быть сбалансированным. Ко второму - сторонники более либеральных взглядов, считавших, что как можно больше решений должно приниматься самими людьми на торговых площадках, а не в тиши государственных кабинетов. Многие из них в области общественных отношений симпатизировали либеральным идеям продолжателей культурных традиций 60-х.
Неоконсерваторы пошли по третьему пути. Их не пугало расширение функций государства, кроме тех случаев, когда это давало возможность гражданам уходить от своей моральной ответственности. Они по сути были одними из первых сторонников самоуправления, общества, построенному по принципу коммуны, придавая особое значение и ценность таким понятиям, как например, местное самоуправление, ассоциации родителей и учителей (родительские комитеты) и самое главное и первостепенное - религии. Они также поддерживали сторонников так называемой теории экономики предложения, выступавших за снижение налогового бремени даже в том случае, если это могло привести к образованию большого дефицита государственного бюджета.
Что объединяет эти столь разные подходы, так это крепкая вера в демократию американского образца, которой по душе государственные программы, но которая не приемлет налоги, которые надо платить для их осуществления.
Их поддержка идей демократии переходит и на область внешней политики. Основываясь на ложной теории о том, что демократические режимы не ведут агрессивных войн, они считают, что в высокой степени интервенционистская внешняя политика США, целью которой является смена политического строя в той или иной стране, в конечном счете сделает мир более безопасным, и при этом она еще будет способствовать продвижению национальных интересов Соединенных Штатов. Задолго до событий в Ираке они кивали в сторону Ирана и Северной Кореи.
Однако демократия, которая пользуется поддержкой в американском обществе, несет на себе явный отпечаток идеологии республиканцев: особого места для европейских моделей демократии, которые враждебно относятся к так называемой 'силовой' внешней политике США, тут не находится.
Точно также как тетчеризм являлся специфичным продуктом конкретных условий Великобритании, неоконсерватизм - чисто американский продукт, который может у других вызывать чувства восторга или презрения, но вряд ли желание подражать, несмотря на то, что некоторые настойчиво пытаются убедить нас в обратном - как, это делает, к примеру, Майкл Гоув (Michael Gove) в 'The Times'.
Воинствующий морализм, как внутри страны, так и за ее пределами, дает ответ на вопрос, почему в эту книгу включены высказывания Тони Блэра. Те, кто поддерживают британского премьера, считают его скорее сторонником либерально-умеренных идей в отношении возможностей осуществления интервенций, отдающего предпочтение вопросам национального строительства, нежели неоконсерватором. Разница между теми и другими все же имеется и лежит она в плоскости оптимистичной уверенности Блэра в необходимости проведения международных акций, желательно под эгидой ООН, в то время как в Америке считают, что США могут справиться в одиночку лишь с горсткой близких союзников.
Подобный малопривлекательный и самонадеянно-лицемерный подход наблюдается по обе стороны Атлантики. Существует еще одна разновидность либерализма, родоначальником которой стал Ричард Кобден (Richard Cobden), британский государственный деятель. Сегодня проводником этой теории стал американский научно-исследовательский Институт Като (Cato Institute). Суть теории заключается в сочетании принципов рыночной экономики с большой осторожностью в вопросах вмешательства во внутренние дела других стран. Более того, эта теория напрочь отвергает доводы сторонников 'реальной политики', терпимо относящихся к таким отвратительным диктаторским режимам, как тот, что был создан в Узбекистане. Эта теория еще заставит о себе заговорить.
Надо между тем отметить, что имеется еще один вопрос, который следует осветить. Хотя 80 процентов среди еврейского электората США поддерживает демократов, представители этого народа занимают видное положение в рядах неоконсерваторов. В рецензируемой книге это с высокой степенью убедительности приписывается традиционному интересу, проявляемому некоторыми еврейскими интеллектуалами к вопросам политической идеологии, будь то левацкие взгляды, с которых они начинали, или теперешний консерватизм. Однако их число и влияние недостаточны для объяснения поддержки, оказываемой администрацией Буша партии 'Ликуд', возглавляемой Ариэлем Шароном.
Жаль, что в книге мало говорится о негласной коалиции неоконсерваторов со сторонниками христианского фундаментализма. Эти последние не только разделяют неприятие неоконсерваторами общества, придерживающегося нестрогих норм в области морали, но также - в ряде крайних проявлений - усматривают в возрожденном государстве Израиль предвестника прихода христианского Мессии. Тут мы подходим вплотную к фантастическому миру Леонардо да Винчи, изображенному в его 'Кодексе о полете птиц' и другим подобными захватывающими документами - но слишком далеко отстоим от самых сильных и влиятельных сторонников Джорджа Буша.
