Во время своей первой встречи с российским президентом Владимиром Путиным в июне 2001 года президент США Джордж Буш произнес свою ставшую известной фразу о российском лидере, заявив, что сумел заглянуть ему в душу. Подтверждая свою мысль о том, что он понимает своего нового друга, Буш в прошлом году сказал, что у Путина есть видение России, в которой процветают свобода и демократия.
Путин не является демократом в традиционном смысле этого слова.
Его недавнее заявление об изменениях в практике избрания губернаторов в России с переходом от прямых выборов к президентским назначениям, его давление на средства массовой информации, его политическое маневрирование с российским парламентом в попытке сделать Думу послушной своей воле - все это примеры постепенной атрофии свободы и демократии в данной стране. Недавняя трагедия в Беслане и теракт в московском театре в 2002 году являются двумя главными примерами провала попыток Путина править страной при помощи кулака и жесткими методами наводить порядок в чеченском хаосе.
Однако Путин является важным союзником в войне против террора. Убийства детей в Беслане и другие теракты в России сделали его еще более решительным приверженцем этой борьбы. Есть и другие доводы, говорящие в пользу поддержания позитивных отношений с Москвой: важность обеспечения контроля над ядерным оружием и ядерным топливом в России, необходимость убедить русских прекратить оказание помощи иранцам с их ядерными реакторами, расчет на то, что Россия будет вести переговоры и осуществлять сотрудничество с Северной Кореей, а также зависимость от нефтяных запасов этой страны.
К сожалению, из-за заявлений Буша, а также из-за отсутствия реакции на недавние антидемократические действия российского правительства администрация в своей политике в отношении России оказалась в очень неудобной положении.
С одной стороны, излишне сдержанное отношение к действиям Путина в сфере внутренней политики лишает ее рычагов воздействия на российского президента в плане изменения его курса. Особенно заметно это с того времени, как США стали нуждаться в содействии России по другим важным проблемам.
С другой стороны, излишне мягкие протесты против Путина подрывают усилия американской администрации по продвижению демократии на Ближнем Востоке и в других точках планеты.
Этот двойной капкан является результатом узконаправленного и неконструктивного подхода к России. Президент в своей оценке Путина слишком доверился первым впечатлениям и собственному инстинкту. Он не создал и не запустил рабочий механизм взаимоотношений с этим важным и сложным партнером, как сделал в свое время его предшественник Билл Клинтон.
Клинтон с самого начала уяснил, что построение правильных взаимоотношений с Россией будет ключом к успеху его внешней политики и политики национальной безопасности. Он назначил своего старого друга и специалиста по России Тэлбота ответственным за все вопросы политики в отношении России и новых независимых государств. Тэлбот подчинялся президенту и государственному секретарю. Он создал хорошо действующую систему в Госдепартаменте, а также отлаженную схему взаимодействия со всеми основными государственными учреждениями. Не существовало ни одного вопроса российско-американских отношений, который не контролировал бы Тэлбот. Он обеспечивал полную координацию действий в рамках этой политики - от проблем экономики до контроля над вооружениями.
Клинтон также напрямую подключил к данной работе вице-президента Эла Гора, поручив ему сформировать совместно с российским премьер-министром комиссию для регулярного обсуждения широкого круга вопросов. Хотя из-за личных связей Гора и его коллеги работа комиссии носила специфический характер, они всегда имели возможность обсудить трудные проблемы, возникавшие в отношениях двух стран - от Боснии и Косово до экономических кризисов в России.
Сочетание усилий давало США возможность своевременно проводить с российским руководством переговоры по возникавшим проблемам. Это не означало, что Клинтон и российский президент Борис Ельцин должны были постоянно встречаться для обсуждения широкого круга сложных вопросов, характерных для американо-российских отношений. Большая часть работы осуществлялась постоянно на более низком уровне.
Администрация Буша отказалась от клинтоновской модели взаимоотношений с Россией. На самом деле, республиканцы в своей предвыборной платформе в 2000 году очень критиковали подход Клинтона, называя политику его администрации 'слабой и нерешительной' и заявляя, что его команда старается не замечать происходящего в Чечне. Буш обещал осуществлять более жесткий и более реалистичный курс в отношении России. Но потом он заглянул в душу Путину.
Однако его глубокое понимание путинской души создало лишь проблемы, поскольку сегодня не существует механизмов, подобных тем, что были у администрации Клинтона, и которые помогали находить взвешенный подход к России. Существуй такой механизм, было бы легче поддерживать русских в их борьбе против террористов и одновременно работать с ними в плане оценки Западом кризиса в Чечне. США могли бы также оказывать на Путина более последовательное воздействие с тем, чтобы он взвешенно относился к демократии и ее институтам.
Черно-белое видение международных проблем администрацией Буша и соответствующая ее реакция делает работу тонкого механизма взаимоотношений США с Россией чрезвычайно трудной. Чтобы механизм работал без сбоев и в интересах обеих сторон, необходимы регулярные контакты на различных государственных уровнях, а также постоянное и открытое общение.
Белый Дом не склонен к тонкостям трудной, порой утомительной, кропотливой и неприметной работы, необходимой для построения отлаженных взаимоотношений с такой страной как Россия. Через какое-то время, когда мы попытаемся наладить более продуктивные и честные отношения с русскими, нам придется за это расплачиваться.
Уильям Дэнверс в прошлом был помощником конгрессмена и занимался вопросами законотворчества в Совете Национальной Безопасности при президенте Клинтоне.
