Тони Блэр не убивает политических соперников, а тюрьма Белмарш - отнюдь не ГУЛАГ, и тем не менее биограф Сталина Роберт Сервис находит неожиданные параллели между поведением британского премьер-министра и советского тирана
В конце второй мировой войны Иосиф Сталин сделал одно заявление, совершенно для него нехарактерное. Летом 1941 г. он отмахивался от донесений разведки о готовящемся нападении Адольфа Гитлера на СССР. Он думал, что это какой-то трюк, направленный на то, чтобы втянуть его в европейский конфликт. Поэтому на рассвете 22 июня германские войска перешли советскую границу, почти не встретив сопротивления. Это была величайшая военная катастрофа в истории 20 века, и она чуть было не обернулась установлением нацистского 'нового порядка' по всей Европе.
24 мая 1945 г. Сталин сказал: 'У нашего правительства было немало ошибок . . .Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой'.
Склонность ограничиваться завуалированными 'полуизвинениями', произнесенными как бы между делом - не единственная общая черта Сталина и Тони Блэра. В долгой политической биографии Сталина был и другой эпизод, схожий с карьерой британского премьер-министра: его последователи тоже связывали большие надежды с приходом этого лидера к власти. После смерти Ленина коммунистическую партию раздирали внутренние разногласия.
Многие функционеры опасались, что его преемником станет один из главных 'претендентов на престол' - Лев Троцкий: они считали его опасным типом, одержимым манией величия, который полностью откажется от коммунистических идей и, при помощи Красной Армии, сыграет роль могильщика Октябрьской революции. Сталин же, напротив, пользовался репутацией скромного, надежного представителя 'коллективного руководства'. В то время, он, в отличие от Троцкого, не претендовал на роль крупного теоретика марксизма-ленинизма. Он спокойно покуривал трубку, выслушивая сетования товарищей на партийных собраниях. Все конечно помнили, что в своем политическом завещании Ленин предупреждал партию об опасности, которую несет ей не только Троцкий, но и Сталин. Однако ровный сталинский стиль руководства в последующие годы способствовал 'амнезии' у его товарищей. Большинству московских и провинциальных партаппаратчиков он казался 'своим'.
До прихода к высшей власти в государстве в 1928 г. Сталин пользовался популярностью не только благодаря политической позиции или стилю руководства. Его любили, им восхищались за простоту и общительность. На вечеринках он с удовольствием пел песни. Он был ласков с детьми: качал на коленях собственных малышей и детей родственников жены. Сталин любил рассказывать байки, особенно из времен сибирской ссылки, когда - по его словам - он превзошел местных остяков в искусстве рыболова. Несмотря на сильный грузинский акцент, он был прекрасным пародистом. Он заботился о своем окружении. Подобно Ленину, он отправлял своих приспешников в санаторий, если считал, что это необходимо для их здоровья. Он обеспечил их всех комфортабельными дачами в окрестностях Москвы. Он был начитан, любил грузинскую эпическую поэзию, прозу Чехова и Достоевского.
Сторонники Сталина допустили ужасный просчет. Одолев Троцкого и отправив его в 1928 г. в казахскую ссылку, Сталин резко изменил политический курс. Экономический компромисс с крестьянством был отвергнут, и единоличников начали сгонять в колхозы. К 1932 г. на Украине воцарился голод и каннибализм. Условия жизни рабочих также ухудшились. Зарплата удерживалась на низком уровне: государственные доходы шли на закупку передовых технологий и оплату зарубежных специалистов. Начались показательные процессы над представителями давно распущенных антикоммунистических партий; Сталин даже придумывал новые фиктивные партии и отправлял их 'членов' на скамью подсудимых. Разрастался 'культ' его личности. Любая критика великого вождя была под запретом.
В конце концов, в 1937-38 гг. - во время 'большого террора' - большинство высокопоставленных аппаратчиков, поддержавших Сталина в 1920х гг., заплатили жизнью за свою ошибку. При помощи жуткого 'подельника' Николая Ежова он без всякого сожаления отдавал приказы об их аресте, пытках и казни. Уцелело лишь несколько из его приспешников. Но даже эти счастливчики жили в постоянном страхе, понимая, что и их он может в любой момент убрать с политической арены.
В ходе гражданской войны, разгоревшейся после Октябрьской революции 1917 г., Сталин проявил себя как человек крайне жестокий. В Петрограде в 1919 г. одним из его излюбленных приемов была организация массовых публичных казней военнопленных. Его безответственные решения по военным вопросам, приводившие к напрасной гибели десятков тысяч красноармейцев, вызывали ужас у Ленина.
Занимая пост наркома, он постоянно конфликтовал с товарищами - будь то в Москве или во время поездок на фронт. Обидчивый и амбициозный Сталин несколько раз подавал заявление об отставке, не желая выполнять приказы Кремля. В 1918 г. он писал Ленину: 'Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. . . . В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит'.
У большевистских функционеров, ставших его сторонниками в 1920х гг., руки тоже были по локоть в крови. Дегуманизация мышления и методов не была делом одного Сталина: она стала результатом коллективных решений об установлении диктатуры и терроре, в принятии которых участвовало практически все руководство партии. 'Мягкотелые' коммунисты вроде Николая Бухарина и Льва Каменева - оба были казнены после 'показательных процессов' в 1930х гг. - на самом деле призывали лишь к ограничению масштабов 'красного террора' в годы гражданской войны.
Противниками государственного террора как такового они не были. Будучи решительными и последовательными сторонниками жесточайшего насилия в качестве политического инструмента, партийные лидеры просто не поняли, что Сталин - злодей совсем иного масштаба, чем другие обитатели Кремля. Недостатки сталинского характера и политики стали для них очевидны только в 1930х гг., когда оргия убийств уже бушевала в полную силу.
Тони Блэр не заливает подвалы тюрьмы Белмарш кровью невинных узников. Он даже не единственный, кто несет ответственность за участие Британии в войне против Ирака. Конечно, некоторых сподвижников он заставляет выполнять свои желания с помощью жестких приказов и давления. Несомненно и то, что после официального объявления об окончании войны летом прошлого года погибли тысячи иракцев, а потери британских войск будут продолжать расти, особенно в результате их участия в операции против Фалуджи. Но было бы просто нелепо причислять Блэра и Сталина к одной категории с точки зрения использования всей мощи государства для достижения политических или личных целей.
Эта поправка, однако, не означает, что вопрос закрыт. Методы, используемые обоими этими деятелями после завоевания высшей власти в государстве, обнаруживают немало сходства. Как и Блэр, Сталин пренебрегал официальными каналами управления. Принимая решения, он предпочитал избегать формальных процедур и советоваться только с собственными приспешниками.
Порой он просто звонил им по телефону и давал указания, даже не ссылаясь на мнения других. Как и британский премьер, он старался загонять других руководителей в угол, ставя их перед свершившимся фактом. Его приспешники не всегда даже занимали высокие официальные должности. У Сталина было немало фаворитов, к чьим рекомендациям он прислушивался; в то же время он последовательно изгонял из руководства тех, кто не разделял поставленных им целей.
Государственные институты, выхолощенные еще при Ленине, в сталинские времена превратились в пустую декорацию. Выборы в условиях однопартийной системы представляли собой всего лишь фарс. Публичные дискуссии сменились попытками угадать личное мнение Сталина. Все это достигалось за счет исключения граждан из политического процесса - здесь тоже есть некоторая параллель с событиями в Британии в 2002-2003 гг. Все решения Сталин принимал закулисно. Граждане узнавали об изменениях политического курса только после того, как он уже все продумал. С полной уверенностью в собственной правоте, он просто объявлял им о принятых мерах.
Пока он не стал единовластным диктатором, такая манера действительно казалась проявлением уверенности и решительности. Позднее, однако, он наглядно продемонстрировал, что эта уверенность носит гипертрофированный характер. Пагубные последствия этого лучше всего показывает эпизод, когда Сталин летом 1941 г. попросту отмахнулся от предостережений нескольких руководителей армии и разведслужб. Он просто считал, что лучше них понимает ситуацию в мире. Он гордился своим умением 'просчитывать' намерения Гитлера и полагал, что может ему доверять. На ум сразу приходит давнее изречение историка лорда Актона (Acton): 'Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно'.
Блэр не имеет абсолютной власти (ей не обладал даже Сталин, хотя в важнейших сферах политической жизни ему почти удалось ее добиться). Однако под его руководством 'новые лейбористы' с 1997 г. имеют подавляющее большинство мест в парламенте - это достаточно долгий период, чтобы развращающее влияние власти дало о себе знать. Сам Блэр, заняв высший пост, совершенно игнорирует негативные последствия собственного управленческого стиля. Он уже давно не сталкивался с опасностью потерять власть благодаря компетентным действиям политической оппозиции: из-за этого недостатки, свойственные ему еще до победы на выборах над Джоном Мейджором, только усилились.
Ни одна политическая система не гарантирует, что управление государством всегда будет мудрым и справедливым, но в британских 'коридорах власти' явно происходит что-то не то. Понять это поможет еще одна параллель с советской историей. В конце 1980х гг. Михаил Горбачев инициировал политику гласности, вынеся на общественное обсуждение вопросы, ранее решавшиеся исключительно в Кремле, за закрытыми дверями. Кроме того, он позволил подвергать жесткой публичной критике собственные действия, считая, что это поможет оздоровлению политического процесса в СССР.
Джордж У. Буш с Тони Блэром в отношении Ирака и Владимир Путин в отношении Чечни пошли совершенно иным путем - путем ограничения и искажения информации, предоставляемой избирателям. Если Путин, чтобы развязать себе руки на Кавказе, привел к покорности независимое телевидение, то Блэр руками Аластера Кэмпбелла [Alastair Campbell, глава информационного управления правительства - прим. перев] шантажировал ВВС, пытаясь отвлечь внимание от полного провала своей с Бушем ближневосточной политики. В демократическом государстве премьер-министр, чье 'полуизвинение' стало пощечиной для общественности, должен поплатиться за ошибки своей должностью.
Роберт Сервис - научный сотрудник колледжа Сент-Энтони при Оксфордском университете, автор книги 'Биография Сталина' ('Stalin: A Biography')
