На прошлой неделе иорданский вертолет унес больного и немощного Ясира Арафата из Рамаллаха. В этот важный момент даже его противники, даже те, кто сражался против него, не могли избавиться от смутного чувства уважения к этому человеку: Арафат расставался с Палестиной - главным источником его жизненной силы.
Десятилетиями он сражался за эту землю. Он превратил дело ее освобождения в политическую реальность, приковывавшую внимание всего мира, он стал мощным и общепризнанным символом нации, обретающей утраченную родину. Но кто этот человек? Для большинства палестинцев он герой, для большинства израильтян - террорист; он - великий хитрец и человек-загадка. Даже его ближайшие помощники признают, что не в состоянии его понять, а порой его поведение просто ставит их в тупик. Арафат не раз говорил, что 'женат на Палестине'. Он посвятил ей жизнь, ради нее он отринул земные радости (хотя, по данным израильской разведки, это не помешало ему перевести миллионы долларов, принадлежащих Палестинской автономии, на личный счет в швейцарском банке).
Он предан одной идее - созданию независимого палестинского государства - и всегда считал, что для достижения этой цели все средства хороши. Он убивал собственными руками (как говорят, во время войны 1948 г. Арафат лично казнил одного палестинца, ошибочно заподозрив его в измене). Он возглавил партизан, боровшихся против израильской оккупации, но он же посылал террористов убивать ни в чем не повинных гражданских. С ловкостью эквилибриста он маневрировал, порой гениально, между разными политиками и странами. Не моргнув глазом, он нарушал собственноручно подписанные соглашения; он привел свой народ к величайшим достижениям.
В какой-то степени его можно назвать создателем палестинской нации, но он же принес ему немало трагических бед, в том числе и из-за собственных серьезных ошибок. Кончилось же все тем, что именно он столкнул палестинцев в бездну сегодняшнего кошмара.
На Западе Арафат вызывает противоречивые чувства. Многие уважают его за твердость и решительность, но его поведение, его капризы, его экстремизм внушают им неприязнь.
В глазах палестинцев он выглядит иначе. Помнится, в 1994 г. в Каире он стоял на сцене перед подписанием одного из провалившихся мирных соглашений. Там же присутствовали лидеры Израиля, арабских и западных стран, в отличных костюмах, излучая уверенность и даже легкое высокомерие. Арафат разительно отличался от них своим неряшливым видом, странной жестикуляцией, даже невзрачной внешностью. Но палестинцы любили его именно за это. Потому что там - среди самых могущественных людей мира, у которых есть все - родина, армии, деньги - он был обездоленным беженцем, хитрым бродягой, проделывающим ловкие трюки с единственным медяком, завалявшимся у него в кармане, чтобы дать своему народу то, что он считал для него жизненно необходимым.
Что теперь произойдет в Палестинской автономии? Возможно, там воцарится анархия, которую до сих пор сдерживал величайший авторитет Арафата, и начнется гражданская война между соперничающими фракциями - особенно арафатовской группировкой 'Фатах' и организациями исламских экстремистов. Подобное развитие событий весьма вероятно, учитывая напряженные отношения между различными группировками, а также тот факт, что некоторые деревни и города, находящиеся под управлением палестинской администрации, уже страдают от террора уголовных банд, пытающихся извлечь выгоду из слабости правительства.
Второй вариант заключается в том, что страх перед анархией приведет к сплочению палестинского народа, хотя бы временному. В этом случае будет избран преемник Арафата, который постарается преодолеть разногласия, раскалывающие его народ. Новому лидеру так или иначе придется выступать против израильской оккупации и одновременно как можно скорее начать переговоры о мирном соглашении.
Этот преемник окажется в незавидном положении. Он унаследует разобщенный народ, страдающий от всех бед, какие только могут принести четыре года войны и 37 лет оккупации.
Весьма характерно, что самих палестинцев то, что произошло с Арафатом, оставило равнодушными. Мало кто пришел проводить своего лидера, когда его увозили в Париж, а в беседах они проявляют апатию, фатализм и отчаянье - как люди, давно привыкшие к тому, что любые перемены несут с собой лишь новые беды.
В Израиле же царит растерянность. До сих пор премьер-министр Ариэль Шарон использовал фигуру Арафата в качестве главного предлога для отказа от переговоров с палестинцами. 'У нас нет партнера': этот лозунг Шарон весьма искусно, и не без помощи самого Арафата и его политики террора, сумел прочно внедрить в сознание большинства израильтян и президента Буша. Теперь, когда Арафат, скорее всего, сойдет со сцены, каким еще предлогом он сможет воспользоваться?
На самом деле, только пока Арафат находился у власти, у Израиля был партнер для реального мирного урегулирования. Кто знает, сколько времени понадобится преемнику Арафата, чтобы стабилизировать обстановку в Палестинской автономии? Сколько ему понадобиться времени, чтобы обрести уверенность, завоевать авторитет и уважение у собственного народа, необходимые для непопулярных уступок, которых потребует реальный мирный договор? Вполне возможно, такому преемнику, не уверенному в своих силах, придется долгое время занимать даже более жесткую позицию, чем Арафат, чтобы доказать свою преданность палестинскому делу.
Израиль неизбежно - но слишком поздно - поймет, что, игнорируя и унижая Арафата в эти последние важнейшие годы, он упустил отличный шанс. Символы низвергаются с помощью других символов. Вполне возможно, именно на плечи Шарона - человека, чье имя прочнее всего ассоциируется с израильскими поселениями на оккупированных территориях - ляжет задача их демонтажа. Также возможно, что Арафат - величайшей символ борьбы и трагедии палестинцев - был именно тем лидером, который мог бы отказаться от притязаний палестинцев на Иерусалим и требований о 'праве на возвращение' [палестинских беженцев и их потомков на те земли, откуда они были в свое время изгнаны - прим. перев.].
Я говорю 'возможно', потому что Арафат упорно отказывался от любых компромиссов по этим вопросам. Его отказ стал одной из важных причин провала переговоров в Кэмп-Дэвиде в июле 2000 г., который и привел к началу нынешней интифады.
Никто не может с уверенностью сказать, какую долю вины за провал переговоров несет Арафат. Эхуд Барак и Шломо Бен-Ами (Shlomo Ben-Ami), которые в то время вели переговоры от имени Израиля, считают, что в Кэмп-Дэвиде Арафат показал свое истинное лицо. Они утверждают, что Арафат - пленник мифологизированного, мировоззрения, построенного на символах, не позволяющего ему идти на уступки. Но против этого можно возразить следующее: если бы сам Израиль вел переговоры удачнее - если бы Барак не приложил столько усилий, чтобы Арафат обнаружил свое истинное лицо - то и результат, возможно, был бы иным. Добившись от Израиля значительных уступок, Арафат мог бы сказать миллионам палестинских беженцев, что в обмен на эти достижения они должны отказаться от мечты о возвращении в города и деревни, из которых они были изгнаны после войны 1948 г.
Конечно, это лишь гипотеза, и ее невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Ясно одно: Арафат вплотную подвел свой народ к осуществлению мечты о собственном государстве, но он же отчасти несет ответственность и за ошибку, не позволившую реализовать эту мечту.
В этой мысли есть что-то трагическое, но возможно, даже в свой последний час Арафат улыбнется про себя. Ведь именно Шарон - его заклятый враг, бессчетное количество раз пытавшийся его убить и сумевший убедить израильтян и администрацию Буша в том, что Арафат негодяй, безумец и террорист - приступил к осуществлению главной мечты палестинского лидера: эвакуации израильских поселений и созданию палестинского государства.
Давид Гроссман - израильский писатель, автор книги 'Смерть как образ жизни: Израиль через десять лет после Осло' (Death as a Way of Life: Israel Ten Years after Oslo'). На английский статью перевел Хайм Вацман (Haim Watzman)
