Интервью со Збигневом Бжезинским, в прошлом - советником Джимми Картера.
Как изменится внешняя политика президента Буша во время второго срока, в связи с уходом Колина Пауэлла?
- Отставка Колина Пауэлла и назначение Кондолизы Райс (Condi Rice) на его место станет знаком преемственности во внешней политике Буша, причем госсекретарь теперь будет действовать без колебаний.
Но это само по себе не избавит администрацию от столкновения с реальностью, которое, возможно, будет болезненным. А эта реальность - следствие политики администрации и ее риторики.
Как Вы оцениваете ситуацию в Ираке?
- Весной нам придется пересмотреть свои позиции - то, что Вашингтон называет 'успехом в Ираке'. В марте ситуация немного прояснится: либо январские выборы станут значимым событием, либо сопротивление обретет еще более широкий размах. На данный момент очень трудно оценить положение дел. Слабость разведки приводит к тому, что оккупационная администрация обладает об обществе весьма поверхностной информацией.
К марту новая иракская политическая элита должна предложить лучший вариант, должна продемонстрировать свою способность создать автономное правительство. Если политическая элита не сумеет противостоять все растущему сопротивлению, терпение американцев может лопнуть. В этом случае, я считаю, что администрация Буша будет готова к более интенсивным военным операциям, но поле для маневра ограничено, как ограничен и воинский контингент. Это может усугубить конфликт, и агония может продлиться до лета.
Вывод войск является выходом?
- Вывод войск, который оставил бы власть в руках правительства, настроенного против Запада, правительства воинственного - это не выход. Но уход из Ирака, когда власть была бы передана шиитской теократии, которая, как минимум, была бы амбивалентно настроена в адрес США, мог бы стать альтернативой все растущему увязанию в конфликте, когда США приходится действовать в одиночку.
Смерть Ясира Арафата может стать знаком поворота в политике на Ближнем Востоке?
- Это зависит от того, как мы будем действовать. Если мы хотим придать его преемникам некоторую степень демократической легитимности, то да, произойдет поворот. Но я опасаюсь, что те, кто выступают против активного вмешательства США, в Вашингтоне и в правительстве Шарона (Sharon), будут лишь ужесточать свои требования, чтобы лишить палестинцев такой легитимности, которая является условием того, чтобы Буш начал серьезный переговорный процесс. Итак, определить легитимную фигуру в переговорном процессе - наша задача и задача европейцев.
Должен ли господин Буш назначать специального уполномоченного по Ближнему Востоку?
- Нет, я так не думаю. В чем мы в настоящий момент нуждаемся, так это в ясном, точном и разумном определении параметров или фундаментальных принципов мирного урегулирования. Цель - очертить контуры мирного соглашения, сделать мир более осязаемым, таким, каким он был бы лучше воспринят общественным мнением в Израиле и палестинцами. Именно этого больше всего не достает на данном этапе. Мы стоим на весьма тернистом, извилистом пути, а 'пункт назначения' неизвестен.
Европейцы и мы - американцы - должны попытаться выработать ряд базовых принципов мирного урегулирования: без права на возврат, без автоматического восстановления границ 1967 - с присоединением к государству Израиль колоний, находящихся вдоль линии 1967 года, что должно решить проблему около двух третей колоний. Это стало бы территориальной компенсацией за изменение границ 1967 года. Затем, Иерусалим должен стать общей столицей, и должна произойти его демилитаризация. После чего стороны могут приступить к обсуждению подробностей, но они сами никогда не смогут прийти к соглашению по формуле мира.
Являются ли религия и моральные ценности главным фактором переизбрания Джорджа Буша?
- Нет, европейцы придают этому слишком большое значение. Обобщения по поводу религиозности американцев преувеличены. Религиозность скорее формальна, чем глубока, она скорее носит ритуальный характер. Часть общества, около 20%, действительно глубоко религиозна; они ревностно поддерживают президента. Но истина в том, что президент воспользовался событиями 11 сентября, чтобы объявить, что 'Америка находится в состоянии войны', и в силу того, что он повторял это в течение трех лет, он сумел убедить в этом американцев - даже если для них война идет по телевизору и не требует никакой личной жертвы.
Нет призыва на воинскую службу, нет специального налога на войну, солдаты, которые гибнут - профессионалы, что, конечно, не утоляет личную скорбь, но ослабляет воздействие этих потерь на общество. Президенту также удалось войти в образ главнокомандующего, чего не удалось ни Кеннеди (Kennedy), ни Джонсону (Johnson) во время войны во Вьетнаме, ни даже Рузвельту (Roosevelt) во время второй мировой войны. И этому человеку, который даже не отправлялся добровольцем во Вьетнам, удалось стать главнокомандующим Америки, которая ведет войну. . . Мне представляется, что в конечном итоге, победу Бушу принесла идея о том, что во время 'войны' не меняют главнокомандующего.
Правы ли американцы, когда они уделяют меньшее внимание лагерю в Гуантанамо, чем европейцы?
- В Гуантанамо произошли тяжелые злоупотребления, и эти ошибки давно уже надо было исправить. Но Гуантанамо, где содержится около 800 человек, это не Гулаг. Но для страны, гордость которой - пиетет перед конституцией, подобное нарушение закона - неприемлемо. Последствия этого скажутся на образе США, на доверии к Америке, и на американском самосознании.
Будет ли переизбрание господина Буша способствовать тому, что Европа станет противовесом американскому могуществу?
- Это химера, это пустая мечта. В ней не содержится ничего конструктивного, она может лишь усугубить нестабильность в мире. Ее воплощение ограничит возможности самой Америки, и Америки и Европы - вместе взятых. В мире существуют и другие силы, а не только США и Европа. В любом случае, европейцы недостаточно едины для того, чтобы быть противовесом Америке. То в чем мы действительно нуждаемся - это стратегический диалог. Моя главная претензия к Тони Блэру (Tony Blair) - он не предпринял усилий, чтобы выступать от имени Европы. Это заставило бы его найти согласие с Шредером (Schroeder) и Шираком (Chirac), но зато потом он пользовался бы большим доверием Вашингтона, чем Шредер или Ширак. Но он этого не сделал, а Ширак и Шредер проводят в политике скорее линию отрицания, чем утверждения. Решение - в общей политике, которая строилась бы сообща, но и тяжесть ответственности была бы общей. Палестино-израильский вопрос может предоставить возможность для того, чтобы европейцы выступили общим фронтом, и договор между европейцами и Ираном - это важный шаг в верном направлении.
