Европейский союз оказался из-за Украины в трудном положении. Шел бы разговор о выборе в какой-нибудь стране средних размеров, сомнений в правильности курса не было бы. Но за Украиной - Россия. Оскорбленная мировая держава, с все еще полными ядерными арсеналами, с территорией, простирающейся до Аляски, и с богатыми полезными ископаемыми. Нестабильная страна, чей демократический путь еще не определился окончательно, страна, которая находится в опасности стать диктатурой или оказаться в хаосе. Европейцы жизненно заинтересованы в том, чтобы этот сосед был стабильным, предсказуемым и надежным.
От этого в немалой степени зависит их собственная внутренняя и внешняя безопасность, а также их экономическое будущее. ЕС должен что-то делать. Он должен поступать умно. Долго ли Путин будет оставаться в этих целях правильным партнером, можно спорить. Но другого партнера у европейцев в настоящее время не будет. Не надо ему льстить, но и желать его ослабления означало бы играть с огнем. Если ЕС не учтет этот фактор, то он как посредник в конфликте вокруг Украины потерпит провал. А посредничать он обязан. Только таким образом ЕС может установить баланс между демократическими ценностями и принципами, с одной стороны, и своими властно-политическими интересами, с другой.
При этом, разумеется, он должен отказаться от всего, что могло бы привести к похолоданию в отношениях с Москвой. Делать именно сейчас намеки о возможном приеме Украины в ЕС, как это позволил себе глава Комиссии Баррозу (Barroso), опасно и глупо. Опасно, поскольку это создает почву для российских подозрений, будто Запад собирается интегрировать вслед за другими также и эту страну, которую некоторые русские частично рассматривают в качестве колыбели русского народа. Поэтому ни один президент в Москве не допустит из страха наказания за свою собственную слабость, чтобы НАТО и/или ЕС протягивали свои руки еще и к Киеву. Так что болтовня Баррозу способствовала не урегулированию, а осложнению ситуации. И тот, кто сам вызывает подозрение в гегемонистских устремлениях, не должен удивляться, когда роль посредника становится невозможной. Заявление Баррозу глупо, поскольку под ним нет реального фундамента. В ЕС, кроме Польши, нет никого, кто бы был готов превращать Украину в кандидата на вступление в Союз.
Болтовня Баррозу делает очевидной проблему ЕС как посредника. Он колеблется, не зная в каком направлении идти, поскольку не имеет четкого представления о России. Европейцам теперь придется поплатиться за то, что после 'холодной войны' они взирали только на Запад, думая, что проигравшая Россия быстро станет демократическим правовым государством и распрощается с представлениями о себе как о великой державе. За досужими речами о стратегическом партнерстве с Москвой практические шаги следовали с задержкой, и были они неполноценными.
Спустя пятнадцать лет после развала восточного блока, Союзу все еще не удалось выработать когерентную концепцию отношений с великим соседом. На бумаге сосед пользуется особым отношением к себе, но во многих головах он остается всего лишь одной из многих соседних стран. В Москве воспринимают это как неуважение. В связи с этим в Кремле крепнет впечатление, что ЕС не разбирается в России и в ее потенциале. До отношений партнерства обеим сторонам далеко. Отношения отличает недоверие. Москва и Брюссель подсматривают друг за другом, поскольку подозревают друг друга в скрытых мотивах.
ЕС расколот внутри самого себя. В Брюсселе многие считают Путина преступником, которого следует заставить отступить. В Берлине и в Париже видят в нем более чем откровенного политика, который делает лишь то, что обязан делать, чтобы снова сплотить свой народ и свое государство. Обе позиции можно было бы считать досужими, если бы они не приводили к различным последствиям в политике. Именно этим-то и больны европейцы. За разной оценкой Путина следует противоречивая политика в отношении России. До той поры, пока европейцы не осмыслят и не согласятся, что Россия, несмотря на свои проблемы, остается сильной страной, противоречия будут сохраняться. И до той поры не появится политика партнерства, ослабляющая напряженность. Собственно, добиться этого не может никто. Не может Россия, ЕС, и уж совсем не может Украина. Если европейское посредничество и может иметь смысл, то заключается он в том, чтобы вывести Украину из положения, когда ей приходится выбирать между Брюсселем и Москвой.
