Автор материала являлся в 1993-2003 годах послом Польши в Германии.
В Польше наблюдают за событиями на Украине с неослабевающим интересом. Средства массовой информации почти забыли все другие темы, крупные газеты издают приложения об Украине, а польские политики разной партийной принадлежности едут в Киев, ведут переговоры с соперниками и ходят на демонстрации. В связи с ситуацией в соседней стране забыты, кажется, даже старые разногласия между польским президентом Александром Квасьневским (Alexander Kwasniewski) и его предшественником Лехой Валенса Lech (Walesa), идолом 'Солидарности': оба пытаются выступать в роли посредников между конфликтующими сторонами. В Варшаве почти исчезли с прилавков оранжевые галстуки и шарфы, а перед украинским посольством собираются каждый вечер демонстранты, преимущественно студенты, с тем, чтобы выразить симпатию и солидарность. Популярные лозунги: 'Киев и Варшава - общее дело', и 'Украина - без Путина'.
При этом украинцы еще несколько месяцев назад занимали по шкале популярности среди поляков место в самом низу, уступая чеченцам, словакам, литовцам и немцам. Говоря об Украине, до сих пор думали о дешевых нянях, домохозяйках и сельскохозяйственных рабочих. Официальная Варшава, в частности, не раз, словно, заклиная, говорила, что ЕС необходима новая восточная политика, что Киев является важным стратегическим партнером, однако в остальном имел место скептицизм. Политический диалог между Варшавой и Киевом не продвигался, торговый оборот увеличивался медленно, трудные исторические вопросы оставались без ответа, а зачастую демонстрировавшаяся напоказ дружба между Кучмой и Квасьневским плодов практически никаких не приносила. Речь была о кризисе отношений между соседями.
Однако неожиданно вдруг нахлынули воспоминания. У многих людей, переживших уже взрослыми события 1980-1981 и 1988-1989 годов, стоят в глазах слезы, когда они видят кадры из Киева и из Львова. Полные восхищения они смотрят на мужественных украинцев, взбунтовавшихся против коррумпированной системы, которые выходят именем свободы, имеющей для них особенно большое значение, на улицы. То, что до сих пор презиравшиеся украинцы берут свою политическую судьбу в свои собственные руки, заставляет многих поляков вспоминать о старых идеалах и вызывает громадную симпатию к соседям, которые теперь уже больше не являются столь враждебными. При этом более пожилые поляки надеются, что демократический прорыв на Днепре приведет также к прорыву в соседских отношениях между двумя странами, над которыми стоит тень столетнего национального противостояния на Западной Украине. Однако теперь, кажется, что единый европейский дух делает возможным новое взаимопонимание.
В Польше еще свежа также в памяти своя собственная борьба за национальное самоопределение. Родители и прародители многих сегодняшних демонстрантов в Варшаве были, в частности, поляками, но одновременно подданными московского царя. До 1918 года Варшава была, как и Киев, центром одной из российских губерний.
Поэтому стоит ли удивляться, что в Польше мало тех, кто поддерживает вмешательство Путина в президентские выборы на Украине, которая с 1991 года является все же независимой? Не потому, что там не знают историю Киевской Руси, а также о геополитическом и энергетико-политическом значении Украины для Москвы. Хорошо известно, как быстро российский медведь начинает нервничать, когда сталкивается с древней легендой об окружении России со стороны Запада, и когда появляется угроза имперскому тщеславию, способная принести вассалам настоящую свободу.
Сегодня следует задать вопрос, что нам, полякам, немцам и европейцам, должно быть дороже: признание права на самоопределение, демократия и человеческое достоинство, в том числе и у наших европейских соседей на Украине, или же 'тишина на Востоке' и реальное политическое признание того, что в Европе есть равные и неравные? Раздаются голоса, что Украину можно все же, видимо, положить на алтарь европейско-российского партнерства. Вечный огонь на этом алтаре пока еще горит благодаря российскому газу, а часовня, в котором он стоит, отапливается российской нефтью. К жертвенным дарам относятся торговля, мечты о многополярном мировом порядке и так называемая борьба с международным терроризмом.
Но если Европа будет оставаться перед этим алтарем, она окажется в глубоком кризисе самоидентификации. Как можно говорить о ЕС как о содружестве общих ценностей, если вместо того, чтобы бороться за них, становишься рабом уже отклоненной дипломатии зон влияния? Не стоит ли сначала подумать об Украине, о стране в центре Европы с христианскими корнями, а потом о Турции?
