Владимир Путин и уравнение с двумя неизвестными - Украиной и Кавказом
Создавая портрет князя, Макиавелли совершенно ясно говорит нам о том, что он должен одновременно представлять собой 'льва и лисицу'. То, что Владимир Путин не сумел проявить себя как лев, было бы простительно, принимая во внимание, насколько трудно бороться с чеченским терроризмом законными военными методами. И все же его можно упрекнуть в том, что он позволяет верить в существование в России широкого общественного мнения, хотя с тех пор как он стал президентом, никто не опроверг того факта, что в российских вооруженных силах царят коррупция, отсутствие дисциплины и беспомощность. В Беслане, несмотря на чудовищность преступления, совершенного чеченскими боевиками и их ингушскими приспешниками, политика силы на Кавказе достигла предела.
Что касается лисицы, то и она проявила себя не с лучшей стороны. Ведь как это ловко - четырежды показаться на Украине рядом с премьер-министром Януковичем, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что за этой персоной кроется присутствие Москвы. Должно же было послужить ему уроком то, что в Грузии победу на выборах одержал прозападный кандидат Саакашвили. Сегодня Путин был вынужден сдаться по всем фронтам, и в Киеве тоже, на этот раз не перед лицом вторжения террористов и исламистов, а перед лицом демократического движения, ориентированного в сторону Европы, через Польшу и соседнюю Литву.
Так каков же на самом деле итог деятельности Путина, если считать, что повышение цен на углеводороды в мировом масштабе может быть вменено в вину вновь всплывшей на поверхность ОПЕК, что касается предложений, и алчущему Китаю, что касается спроса, а на самом деле тут все сводится к хищениям акционеров ЮКОСа и аресту, вопреки всем правовым нормам, его президента Михаила Ходорковского?
Речь идет о даже еще более жалком итоге, чем это могло бы показаться, если принимать во внимание враждебные выпады в сторону Запада, расплатой за которые служит колоссальный отток капиталов и значительное снижение иностранных инвестиций в Россию, то есть туда, где они нужнее всего.
Короче говоря, миф о сильном человеке, восстанавливающем былой престиж России, теперь не совсем уместен. Но где же сила в этом мире? Сила Горбачева состояла в умении зажечь аудиторию своими речами о тоталитаризме социалистического лагеря (включая Китай), которые были понятны всему миру. Сила Ельцина, несмотря на невероятную слабость его программы, его союзников и его долгосрочной стратегии, заключалась в том, что он, по крайней мере, дал шанс новым социальным силам, стремящимся к свободе. Путин не обладает ни силой убеждения Горбачева, ни лукавой сверхтерпимостью Бориса Ельцина. Правда, он выставляет себя наследником Юрия Андропова.
Но у старого чекиста Юрия Владимировича были совсем другие устремления и более внушительные методы. Вполне возможно, что он больше использовал свою хитрость, чтобы убедить украинцев, разобщенных, но колеблющихся, вновь занять свое место в союзе славянских народов. Наконец, он мог бы использовать безусловную возможность в отношениях с Грузией вернуть Абхазию под правление Тбилиси, который уже однажды, в 1976 году, мобилизовал КГБ, чтобы положить конец действиям русских шовинистов, пытавшихся использовать эту приманку, чтобы унизить Грузию и правившего ею Шеварднадзе. И, в конце концов, Юрий Андропов, наверно, не насадил бы в своем аппарате друзей-приятелей, которые теперь пытаются вновь сделать экономику государственной и поделить между собой основные кормушки.
И так, нам достается в наследство от этого грандиозного украинского кризиса ослабленный президент ожесточенной и изолированной России. Но лишь ослепленные русофобы могут быть довольны, да и то ненадолго, подобной ситуацией, которая не замедлит стать опасной. Давайте договоримся: насколько бы ни был опасен украинский кризис, он все-таки послан во спасение. Потому что Путин переварил, хоть и неохотно, плюрализм идей и политических формирований в России. Стремление составить противовес централизованной власти стало фактически территориальным. А украинское правительство становится официальной оппозицией правительству России. Начиная с 1964 года, величайший журналист Александр Верт (Alexandre Werth) рассказывал, как Илья Эренбург поведал ему об ориентации новых молодых украинских националистах своего времени, которые собирались около памятника народному поэту Тарасу Шевченко, чтобы декламировать враждебные Великой России стихи. Эренбург на самом деле объяснил своему собеседнику, что в наши дни украинский национализм уже больше не является генератором зверских погромов, а что он трансформировался в западническую мечту о большей свободе для России.
На ум приходит памфлет великого либерального историка Ключевского, который в конце XIX века объяснял, что немалая часть польской знати отвернулась от своего истинного белорусского происхождения исключительно из любви к польской свободе. Но украинская свобода именно сейчас - это чисто русский феномен, как это очень верно подчеркнул либеральный лидер Борис Немцов, который целовался на трибуне в объятом мирным восстанием Киеве со своим южным alter ego Виктором Ющенко.
Простая истина заключается в том, что лидер демократической оппозиции во всем бывшем Советском Союзе стал теперь предводителем прозападных украинских либералов и что его престиж день ото дня возрастает на Кавказе, в Средней Азии или Казахстане, где живет так много выходцев из Украины. Эта реальность, как и любое уравнение, очевидно, может иметь двоякий смысл: если либеральная Украина станет в оппозицию российскому авторитаризму, то конец этого авторитаризма примирит двух разлученных восточнославянских братьев.
Конечно, лучше всего во всем бывшем Советском Союзе речь о братской России, избавившейся от своих демонов, сумел бы произнести вернувшийся из своей политической отставки Горбачев. Но не будем предаваться мечтаниям. Как если бы генерал Лафайет мог провозгласить перед парижской ратушей королем Луи-Филиппа спустя сорок лет после того, как он стал героем войны за независимость, также маловероятно, что лилово-пятнистый лидер, явившийся из Ставрополя как Солженицын. . . или Андропов, мог бы вот так выйти на сцену, чтобы положить конец проблемам, начавшимся в 1991 году.
На самом деле мы должны действовать в отношении России так, словно ее правительство собирается поставить ее в такое положение, когда ей придется прийти в столкновение с современным миром, развивать демократию и плюрализм и преуспеть в своем перевоплощении, став полноправным членом европейского сообщества. Конечно, если бы. . . так как самоубийственные сирены непереносимого славянофильства не замедлят подать голос сразу после того, как стихнут вещатели с Крещатика, этих киевских Елисейских Полей. Только здесь еще и слышна Европа. Некоторые бывшие советские республики - три балтийских государства - отныне и навеки являются членами Европейского Союза. Другие ждут возможности вступить в него. Можно смело держать пари насчет того, что как только оно преодолеет препятствие в виде 'третьего тура' президентских выборов на Украине, правительство Ющенко двинется в сторону Европейского Союза к великому воодушевлению польско-скандинавской коалиции, которая на протяжении трех веков, начиная с Мазепы, союзника Карла XII, и кончая Петлюрой, вассалом Пилсудского, пытались порвать все связи между Украиной и Россией.
Согласно худшей из гипотез, Москва вернется к столь дорогой для Примакова идее о создании 'профсоюза' недовольных глобализацией, координируя свои действия с Китаем, Ираном и, возможно, Индией. Такой 'профсоюз' никуда не приведет Россию, если только не загонит ее в угол, но даст ей возможность вредить. Уже сегодня Россия, недостаточно приобщившаяся к великим геополитическим решениям нашего континента, годами вскармливала сербскую непримиримость и в немалом количестве поставляла псевдогражданские ядерные технологии Ирану, а может быть, и Северной Корее. А значит, завтра над Россией нависнет та же угроза, что и над нами - исламистский терроризм на ее собственной территории и все возрастающее мировое могущество Китая на опустошенных границах Дальнего Востока, который протягивает до Владивостока человеческие и культурные границы Европы в целом. Значит, пришло время начать с Москвой настоящий диалог о партнерстве.
Конечно, Россия не собирается присоединиться к процессу отказа от национальных суверенитетов и придания им общности, что и составляет сейчас суть европейской конструкции. Конечно, еще не полностью демократическая Россия с ее 150-миллионным населением, само собой, нанесет своим вступлением в европейские организации смертельный удар федеральной концепции Европы, хотя русским не надо так много. Зато было бы все-таки возможно двинуться вперед в принятии согласованных юридических мер помощи России в области фундаментальных инфраструктур и даже в определении общих геополитических интересов. А Россия, со своей стороны, вскоре смогла бы предоставить Европе значительную часть своих энергетических ресурсов, в которых она так нуждается, все больше и больше отдаваясь во власть поставщиков с Ближнего Востока.
Украина могла бы и еще сможет стать местом небывалой трагедии, такой как гражданская война в Югославии, печальный раздел Чехословакии, геополитическое разочарование русских, презираемых и униженных как никогда. Однако Украина, которая, похоже, вступила в благотворную фазу утверждения истинных плюралистических и демократических ценностей, могла бы тоже стать трамплином для великой стратегии свободы. Заинтересовав Москву возможностью политического разрешения украинского кризиса, которое отдало бы победу либералам, тем самым спасая лицо и делая возможным присутствие русофилов в правительстве, Европа подготовила бы неизбежный в России рост кадров, которые смогли бы обеспечить углубление политических и экономических реформ. А для этого необходимо не откладывая протянуть руку России и, сдержав эмоции, спасти полковника Путина. . . от него самого, от ложных друзей, от настоящих глупцов, которых так много в России, о которых Гоголь говорил, что только на них одних хватит литературы.
__________________________________________________________
Избранные сочинения Александра Адлера на ИноСМИ.Ru
Война между двумя Украинами ("Le Figaro", Франция)
Мрачный поворот в российской политике ("Le Figaro", Франция)
Россия после резни в Беслане ("Le Figaro", Франция)
"Дело "ЮКОСа" и кремлинология ("Le Figaro", Франция)
