Завтра исполнится десять лет с того момента, как Российская Федерация начала свою первую войну с Чечней под предлогом 'восстановления конституционного порядка' в Чеченской Республике. После трех лет сравнительного затишья в 1996-1999 годах Россия вторглась в Чечню снова. Сейчас идет уже пятый год войны, широко известной под названием 'Второй Чеченской'. Погибло много тысяч мирных жителей, инфраструктура Чечни разрушена до основания, и неотъемлемой частью конфликта стал терроризм.
Причем эта вторая попытка забрать Чечню под контроль Москвы, в отличие от первой, не предполагала никаких попыток вести переговоры. Хотя Москва начала эту кампанию под лозунгом борьбы с терроризмом, боевые действия только дали толчок развитию и распространению массового насилия. Сейчас обе стороны говорят друг с другом практически исключительно на языке террористических актов - Россия занимается им на государственном уровне, уничтожив за последнее десятилетие четверть миллионного населения Чечни, а чеченская сторона, действующая на уровне разрозненных групп, устраивает нападения на станции и поезда метро и берет заложников.
Кремль всем рассказывает, что чеченское сопротивление является частью глобальной террористической сети, и ответственность за любой террористический акт возлагает на 'Аль-Каиду'. Это, в свою очередь, не дает никому произвести анализ ситуации, основанный на достаточных данных, и сразу хоронит любые инициативы, способные привести к политическому разрешению конфликта.
Тот факт, что терроризм радикального крыла чеченского сопротивления имеет местные корни и не имеет совершенно никакой связи с 'Аль-Каидой', подтверждается двумя фактами. Во-первых, каждый крупный террористический акт, совершенный чеченцами, сопровождался одним и тем же требованием - вывести российские войска из Чечни и начать процесс переговоров. Никто не выдвигал никаких более общих требований, - не требовал прекращения существования России как государства или начала войны с христианской цивилизацией (особенно с Европой и Соединенными Штатами), о чем обычно говорят те, кого считают принадлежащими к всемирной террористической сети 'Аль-Каиды'.
Во-вторых, ни 'Аль-Каида', ни какая-либо другая организация, участвующая во всемирном джихаде, никогда не нападала за пределами России на российских представителей и официальные российские объекты - даже на те, особенно на Ближнем Востоке, которые могли бы показаться удобными целями для терактов. В том же Ираке 'Аль-Каида' не нападала на россиян, а, наоборот, проявляла уважительное отношение к российским заложникам.
Чеченское население сейчас вынуждено сталкиваться с многократно превосходящей военной силой Кремля и политикой тотального террора. У Кремля нет политических предложений по разрешению этого конфликта, и, несмотря на многочисленные предложения со стороны президента Чечни Аслана Масхадова, садиться с ним за стол переговоров Москва отказывается. Если таким образом Масхадова постоянно отодвигать в сторону, у него просто не будет возможности достичь политического решения. В результате того, что Москва проводит последовательную политику демонизации умеренного чеченского руководства и не предоставляет ему никакой возможности показать свои политические достижения, радикалы получают ничем не ограниченную возможность демонстрации своей силы. Отсюда и все возрастающая с каждым новым террористическим актом жестокость и все увеличивающееся количество жертв.
Этот конфликт уже расползся, подобно злокачественной опухоли, вовлекая все больше и больше элементов общества северокавказского региона. Нескончаемые акты насилия, которые мы видим по всему Северному Кавказу в течение двух последних лет, свидетельствуют о том, что регион стоит на грани хаоса. Это все - результат неправильно проводимой политики как на всем Северном Кавказе в целом, так и - особенно - по отношению к Чечне.
Неприятие Россией политических моделей решения этого конфликта и личности людей, которых она выбирает своими союзниками в Чечне - криминальные элементы, не пользующиеся поддержкой чеченского населения, - не предотвращают терроризм. Наоборот, частично именно из-за них терроризм превращается в индустрию.
Это чисто местное явление, и единственный способ помочь Кремлю справиться с ним - войти в конструктивный диалог с Масхадовым и его правительством. Москва говорит, что Масхадов не имеет никакого влияния на разрозненные формирования, составляющие чеченское сопротивление, но за последние пять лет войны Кремль не согласился ни на час объявить о прекращении огня, чтобы проверить, насколько это соответствует действительности, и дать Масхадову возможность применить свое политическое влияние на практике. Вместо этого российское правительство назначило за его голову награду, за ним охотятся и военные, и спецслужбы.
России и Чечне нужно начинать выстраивать систему доверия друг к другу, что будет необходимым условием для ведения переговоров, и предоставить обеим сторонам возможность доказать серьезность своих намерений, как было в Первую Чеченскую войну. Начать можно с прекращения огня на определенный период, объявления свободных от противостояния населенных пунктов, обмена пленными и установления гуманитарных коридоров. На этом этапе эффективное и конструктивное разрешение противоречий на техническом уровне могло бы создать условия для решения политических вопросов, к которым сейчас, казалось бы, и подступиться невозможно. Одним из таких вопросов могло бы стать реальное взаимное сотрудничество в борьбе с терроризмом и причинами, его порождающими, и первым и наиболее важным шагом в этом направлении должно быть прекращение огня обеими сторонами. Сразу же станет ясно, насколько Масхадов в действительности контролирует своих полевых командиров.
В этом конфликте уже пролилось больше крови и слез, чем во всех войнах в Европе со времен Второй Мировой. Масштабы гибели мирного населения во много раз превышают количество жертв войны Сербии против Косово и сравнимы с массовыми убийствами в Боснии, но международное сообщество в массе своей не обращает на это никакого внимания.
В отсутствие политической воли к разрешению конфликта чеченская война может тянуться еще десятилетиями, или до тех пор, пока чеченское население совсем не исчезнет с лица земли.
Автор статьи был назначен министром иностранных дел Чечни в 1999 году, в настоящее время занимается демократическими политическими исследованиями по гранту Рейгана-Фасселла (Reagan-Fascell) под эгидой Национального фонда за демократию (National Endowment for Democracy).
