Вместо того, чтобы спорить о вступлении Турции и интересоваться Малой Азией, лучше обратить внимание на то, что происходит у нас в Европе на востоке. К этому нас должны побудить события на Украине.
Все это длится уже десять лет, с тех пор, как этому гигантскому посткоммунистическому пространству, образовавшемуся внутри СНГ, был придан статус задворков европейской конструкции, имеющих права 'населенного пункта' в плане сотрудничества и обмена, но расцениваемых нашими экспертами в области демократии как нечто недоступное в политическом плане. Неуместно объяснять, что будущее мира многополярно, что Европа в нем является крупнейшей составляющей, и в то же время ставить в скобки миллионы людей, в большинстве своем исторически принадлежащих нашему пространству и нашей цивилизации.
Украина возникла внезапно. Экономически зависимая от России, с политической точки зрения она является перевоплощением послевоенной социалистической республики, сшитым на живую нитку государством. Ясно, что Украину с трудом можно назвать страной, скорее, просто территорией.
Украина всегда жила на линии водораздела: между покоренным русскими и татарами востоком и поделенным между Австро-венгерской империей и Польшей западом. Она расположена между тектоническими слоями одной и той же цивилизации: между германцами и славянами, католиками и православными, латиницей и кириллицей, между восточным и западным национализмом. Столько же источников разногласий, сколько и составляющих общей цивилизации.
Как можно себе представить, что победа 'прозападного' кандидата над 'пророссийским' могла хоть что-нибудь изменить в этой стране, страдающей от бедности, управляемой командой олигархов-промышленных магнатов, перевертышей, вскормленных в советскую эпоху и ослабивших страну до такой степени, что она стала открыта для любых разделов?
Все слетелись сюда. Американцы, которые жаждут лишь усиления Польши против франко-германского союза; Ватикан, считающий Украину полем для миссионерской деятельности; русские, для которых, чего нельзя отрицать, Украина - пласт общей истории. Как стоит заметить, есть еще и украинский народ, который проголосовал. Но кто знает, из кого и из чего созданы эти активные силы?
ОБСЕ может вновь засесть за обсуждение безопасности в Европе. Европейский Союз пообещать расширенную материальную помощь обескровленной Украине. Но на Украине сложились неслыханные обстоятельства. Речь идет не об этнических чистках, не о нейтрализации какого-нибудь Милошевича, как в бывшей Югославии, а о том, чтобы придать статус страны территории, на которой, как на витрине, выставлено все многообразие Европы, где из-под обломков возрождаются естественным путем две культурные традиции.
Может быть, Турция и станет европейской страной, но Украина всегда была, еще до того, как отправилась искать счастья в других краях, частью нашей, европейской из европейских, цивилизации. Вот о чем необходимо сказать.
Поговорим с Анкарой, но сначала поговорим с Москвой. С той Россией, которую мы продолжаем считать, подобно Малле-Исааку, 'terra incognita', в то время как она внедрила рыночную экономику, когда растет ее экономический потенциал, короче говоря, когда она все больше становится похожей на западные страны, и не может не понимать, что, поскольку советская модель умерла и похоронена, она просто обязана изменить свою стратегию.
Украинский кризис показателен, потому что он вынуждает Россию высказаться по поводу своей позиции в Европе. Она для нас, людей запада, как место свидания. Либо мы будем отстаивать нереальную идею объединенной Европы от Атлантики до Урала, либо мы снова признаем за Россией статус великой державы и части европейской орбиты, с которой, спустя тринадцать лет после развала советской империи, у нас уже не может быть отношений победителя и побежденного.
После встречи 26 декабря с глазу на глаз перед телекамерами двух кандидатов третьего тура президентских выборов одна газета поместила такой заголовок: 'Рождение украинской демократии'. Странный вывод, когда один говорит по-русски, а другой по-украински... Скорее, это подтверждение того, что Украина уже находится в состоянии раздела, и что единственное решение - это соглашение между странами Восточной и Западной Европы, которое могло бы защитить страну от скатывания к каннибализму.
Мы не сможем долго играть в кошки-мышки с нашими российскими кузенами, которые не могут не понимать, что Украина вот-вот станет оплотом русофобии, и что наши споры с турками ведутся лишь для того, чтобы запереться от них. Словосочетание 'убедить Россию', часто используемое в нашем министерстве иностранных дел, коротковато. В общих интересах было бы выработать правила игры, чтобы прийти к согласию на континенте. Но дискуссий на таком уровне не ведется. А на деле, с такой новой Европой наши отношения подпорчены двусмысленностью.
Чтобы нам ни говорили, Россия недоступна не в плане свобод, не в плане светскости или прав человека. Мы как-то приспосабливаемся к Китаю и к пресловутой турецкой 'светскости', никак не сдвигая конфигурацию. Принимая решение относительно Турции, Жак Ширак сделал беспрецедентный шаг, чтобы предотвратить возможность войны между цивилизациями. Однако не будем забывать, что наша цивилизация хрупка, и что, несмотря на демократические выборы, на Украине разгорается пламя.
Жан де Буасю (Jean de Boishue) - бывший министр
