Украина. После победы прозападного кандидата Виктора Ющенко на президентских выборах
Несмотря на то, что 'оранжевая революция' на Украине еще раз продемонстрировала, какой силой обладает народ, пожелавший выразить свою волю, два момента вызывают беспокойство у многочисленных наблюдателей. С одной стороны, ощущение, что существуют 'две Украины', и что между прошлым режимом и Виктором Ющенко был заключен пакт с целью ограничения конституционной власти президента. Однако теория демократии и исторический опыт показывают, что эти факторы могут оказаться куда менее тревожными, чем кажется.
Безусловно то, что все формы правления, веками осуществлявшиеся на территории современной Украины Россией, Польшей, Литвой и Австро-Венгрией, наглядно показывают, что трудно надеяться на создание здесь классического национального государства, в котором бы господствовала единая культура. Достаточно хотя бы вспомнить о значении русского языка и могуществе православной церкви, подчиненной Московской патриархии, в Донецке на востоке Украины или, наоборот, о живом украинском языке и влиянии греко-католической церкви во Львове на западе страны.
Испания, Индия, Бельгия и Швейцария - все они являются консолидированными демократиями и никак не отвечают представлению о классической модели национального государства. В самом деле, многочисленные, но дополнительные общие признаки составляют норму в этих четырех странах. Эти многочисленные общие признаки возникли потому, что государство обеспечило равную правовую защиту для всех своих граждан, какова бы ни была их религия, язык или культура. Эти глубоко плюралистические страны не являются классическими национальными государствами, а, скорее, как я их называю, государственными демократическими нациями.
Во время недавних президентских выборов многие комментаторы высказывали мысль о том, что невозможно примирить 'две Украины'. И все-таки, такая поляризация не всегда наблюдалась в истории независимой Украины. Наоборот, Украина гораздо ближе стоит к тому, чтобы превратиться в национальное государство, чем это представляет себе большинство людей. Кроме того, ее шансы направить свое развитие в сторону консолидации демократии увеличиваются еще и оттого, что ее политические элиты (и большинство украинцев среднего класса) отказались от идеи стать классическим национальным государством.
И в самом деле, более 80% русскоязычных восточных районов Украины проголосовали в 1991 году за независимость, а парламентские и президентские выборы 1999 года не разделили страну до такой степени, как президентские выборы 2004 года. Проведенное в 2001 году исследование по двум наиболее 'поляризованным' городам - Донецку и Львову - показало, что их жители в большинстве своем поддерживали создание независимой Украины. Точнее, только 1% опрошенных во Львове и 5% в Донецке заявили, что хотели бы, чтобы Украина была поделена на две или несколько стран!
Как и в других национальных государствах, исследования, проведенные на Украине, показывают, что общие символы позволяют создавать элементы раздельной идентичности. Это общее отношение к символике и государственному статусу Украины во многом обязано осознанию того, что независимость будет худо-бедно обеспечена, благодаря созданию классического национального государства, то есть государства 'исключительно украинского'. Таким образом, тринадцать лет назад независимость страны была провозглашена от имени 'народа Украины', и гражданство было предоставлено всем, кто родился на территории Украины, независимо от национальности.
В 90-х годах я дважды участвовал в заседаниях конституционного комитета в Киеве. В ходе проходивших там дискуссий у меня возникло ощущение, что как украинцы, так и проживающие на Украине русские, прекрасно отдают себе отчет в необходимости избежать гражданской войны. И в самом деле, возник готовый к взаимным уступкам альянс между ведущими украинскими националистами, противниками коммунизма, и ведущими российскими коммунистами, убежденными сторонниками суверенитета, направленный на создание государства.
Ощущение, что существуют 'две Украины' зародилось во время президентских выборов 2004 года, отчасти в результате обвинений, выдвинутых в адрес Виктора Ющенко. Согласно этим обвинениям, он намерен отменить положения Конституции, благодаря которым коренные русские могут использовать русский язык для обучения в школах. Однако в ходе своей кампании Ющенко заверил русскоязычное население, что будет соблюдать это право.
Наконец, то, что называлось 'сепаратизмом' на востоке страны, по большей части есть не что иное, как регионализм. Другая серьезная проблема, возникшая в ходе 'оранжевой революции' - это президентские полномочия. Многие сторонники Ющенко недовольны тем, что в обмен на соглашение с правительством о более справедливых избирательных правилах Ющенко согласился передать некоторые президентские полномочия парламенту. Несмотря на личные побуждения оставляющего свой пост Леонида Кучмы, этот исторический пакт в долгосрочной перспективе может дать положительные плоды для становления демократии на Украине и открыть для страны дорогу к вступлению в ЕС.
Украинская Конституция 1996 года утвердила модель правления, близкую к той, полу-президентской модели, которая была создана во Франции Шарлем де Голлем для Пятой республики: избираемый прямым голосованием президент, наделенный большими исполнительными полномочиями, и премьер-министр, ответственный перед парламентом. Эта система лучше работает тогда, когда и президент, и премьер-министр, принадлежат к одной партии или одной политической коалиции.
Однако, так же как и в России при президенте Владимире Путине, Кучма непомерно расширил президентские полномочия на Украине. В самом деле, ни в одной подлинной демократии в мире не наблюдается подобного президентского самовластья, лишь слегка уравновешенного оппозицией.
Весьма познавательно было бы обратиться к восьми посткоммунистическим странам, которые только что были приняты в Европейский Союз. Четыре из них (Венгрия, Чешская республика, Эстония и Латвия) имеют парламентскую систему. Остальные четыре (Словения, Польша, Литва и Словакия) выбирают президента прямым всеобщим голосованием, но ни одна из них и близко не стоит, ни конституционно, ни политически, к тому, что существовало на Украине при Кучме. Подобно Португалии 80-х годов, они приняли систему с ограниченной президентской властью, при которой президентские полномочия настолько урезаны, а полномочия Парламента настолько расширены, что могут считаться 'парламентскими республиками с ограниченной властью президента'.
Такова модель, которую могла бы выбрать для себя Украина, пусть даже невольно. Если бы такое случилось, может быть, президентский пост перестал бы быть потенциальным источником этнической поляризации, а национальная идентичность, которую граждане как украинского, так и русского происхождения, обязались отстаивать, укрепилась бы.
Альфред Степан является профессором Колумбийского университета.
