Что для китайцев важнее - деньги или ракеты? Будут ли Соединенные Штаты проводить в отношении Китая ту же политику сдерживания, что и в отношении Советского Союза? Збигнев Бжезинский и Джон Мирсхаймер высказывают противоположные точки зрения на вопрос о том, обречены ли эти две державы на конфронтацию.
Збигнев Бжезинский: Бизнес, а не война
Сегодня Китай переживает взлет - пока что мирный. По понятным причинам, китайцы испытывают чувство обиды и даже унижения, вспоминая некоторые страницы своей истории. Национализм - мощная сила, и в стране существует серьезное недовольство по некоторым проблемам международного плана - особенно тайваньской. Однако конфликт [между Китаем и США - прим. перев.] нельзя считать неизбежным: более того - его вероятность невелика. Руководство Китая не намерено бросать вызов Соединенным Штатам в военной сфере; оно по-прежнему сосредоточивает внимание на экономическом развитии и стремится добиться признания за страной статуса великой державы.
Китайцев чрезвычайно заботит - даже завораживает - вопрос о дальнейшем прогрессе их страны. Не так давно я встречался с высшим руководством КНР, и больше всего меня поразило то, как часто меня просили спрогнозировать ситуацию на ближайшие 15-20 лет. Недавно китайское Политбюро пригласило двух заслуженных профессоров, получивших образование на Западе, на специальное совещание. Их задачей было проанализировать развитие девяти крупнейших держав начиная с 15 века и выявить причины их взлетов и падений. Интересное занятие для высшего руководства такого огромного и непростого государства, не так ли?
Подобное внимание к опыту великих держав прошлого могло бы повлечь за собой вывод о том, что непререкаемые законы политической теории и истории указывают на неизбежность некоего столкновения или конфликта. Но существуют и другие политические реалии. В ближайшие пять лет в Китае состоится несколько крупных мероприятий, побуждающих его к сдержанности во внешней политике. Самым важным из них, несомненно, являются Олимпийские игры 2008 г. Объем экономических и интеллектуальных ресурсов, вложенных в Пекинскую Олимпиаду, просто поражает. Полагаю, она будет организована на высочайшем уровне. И уж будьте уверены, Китай полон решимости победить на этой Олимпиаде. Второй примечательный рубеж - 2010 г., когда в Шанхае пройдет Всемирная выставка. Китай придает большое значение успешному проведению этих международных мероприятий, поэтому можно предположить, что во внешней политике он будет проявлять осторожность.
Да и в целом, Китай полон решимости обеспечить устойчивость своего экономического роста. Конфронтационный же внешнеполитический курс способен подорвать этот рост, негативно отразиться на благосостоянии сотен миллионов китайцев и поставить под угрозу саму власть Коммунистической партии. Китайские руководители представляются мне рационально мыслящими и расчетливыми людьми, хорошо осознающими не только достижения своей страны, но и ее слабость.
По мере усиления позиций Китая в регионе и возникновения у него собственной 'сферы влияния' трения неизбежно будут возникать. Возможно, в будущем могущество США постепенно пойдет на спад, а неизбежное ослабление влияния Японии приведет к обострению у китайцев ощущения собственной значимости в регионе. Однако, чтобы Китай мог решиться на реальное столкновение с США, ему необходимы вооруженные силы, сравнимые по возможностям с американскими. Сегодня же на стратегическом уровне Китай придерживается концепции 'минимального сдерживания'. Прошло уже сорок лет с того момента, как Китай создал ядерное оружие, но он по-прежнему имеет всего 26 баллистических ракет, способных достичь территории США. Причем, даже если мы отвлечемся от сферы стратегических вооружений, любая страна, перед тем как начать ограниченную войну, должна обладать потенциалом, позволяющим ей добиваться своих политических целей. Трудно представить себе, каким образом этот потенциал появится у Китая - ведь в случае американской блокады и изоляции от внешнего мира он окажется в крайне уязвимом положении. В случае конфликта, китайские торговые поставки по морю будут полностью прерваны. В страну перестанет поступать нефть, и ее экономика будет просто парализована.
Мне представляется, что и в отношении Тайваня китайцы, несмотря на острые заявления, придерживаются осторожного подхода. В марте прошлого года в официальном органе Коммунистической партии отмечалось, что 'по сути, после прихода к власти [президента] Чена [Шуй Бяна] нам удалось ликвидировать угрозу открытого провозглашения Тайванем независимости, избежать наихудшего сценария и сохранить за Тайванем статус части Китая'. По данным опроса общественного мнения, проведенного в то время в Пекине, 58% респондентов считали, что в военных акциях нет необходимости. Лишь 15% выступили за 'освобождение' Тайваня военными средствами.
Конечно, сегодняшняя стабильность не гарантирует завтрашнего мира. К примеру, если внутри Китая произойдет вспышка насилия, это смешает все карты. Если социально-политическая напряженность или имущественное неравенство в стране приобретут неконтролируемый масштаб, у руководства может возникнуть соблазн сыграть на националистических настроениях. Однако вероятность подобной катастрофы крайне невелика, и не влияет на мою уверенность в том, что в данном случае мы можем избежать негативных последствий, часто сопровождающих появление новых великих держав. Китай явно интегрируется в международную систему. Его руководство, судя по всему, понимает, что попытки вытеснить Соединенные Штаты с мировой арены обречены на провал, а куда более надежный путь к глобальному превосходству связан с постепенным и осторожным усилением влияния Китая.
Джон Дж. Мирсхаймер: Лучше быть Годзиллой, чем Бэмби
Взлет Китая не может проходить мирно, и если в ближайшие десятилетия экономический рост в стране продолжится теми же темпами, между США и Китаем скорее всего разгорится острое соперничество в сфере безопасности, вполне способное закончиться войной. Большинство стран-соседей Китая - в том числе Вьетнам Индия, Россия, Сингапур, Южная Корея и Япония - скорее всего присоединятся к Соединенным Штатам в политике сдерживания китайского могущества.
Чтобы предсказать будущее Азии, необходима теория, объясняющая вероятные действия растущих великих держав и реакцию других государств на эти действия. Моя собственная гипотеза относительно развития международных отношений состоит в том, что наиболее могущественное государство того или иного региона старается добиться в нем гегемонии, не позволяя в то же время соперничающим великим державам установить гегемонию над другими регионами. Конечной целью любой великой державы является максимальное усиление своих позиций в мире, а затем и установление гегемонии над всей системой международных отношений.
Система международных отношений обладает несколькими основополагающими характеристиками. Ее главными субъектами являются государства, действующие в условиях анархии - речь в данном случае идет просто о том, что они не подчинены какой-либо верховной власти. Каждая из великих держав обладает наступательным военным потенциалом, а значит, они способны нанести друг другу реальный ущерб. И, наконец, ни одно государство не может с уверенностью предсказать будущие намерения других государств. Лучший способ выживания в рамках подобной системы - добиться максимальной мощи по сравнению с потенциальными соперниками. Чем мощнее государство, тем меньше у него шансов подвергнуться нападению со стороны другого государства.
Каждая великая держава стремится не просто стать сильнейшей из всех, хотя и такой результат представляется ей желательным. Ее конечная цель - превратиться в гегемона, т.е. единственную великую державу на международной арене. Однако в современном мире ни одно из государств практически не в состоянии добиться мировой гегемонии, поскольку установить и поддерживать контроль по всему миру чрезвычайно трудно. Даже Соединенные Штаты являются региональным, а не мировым гегемоном. Максимум, на что любое государство может надеяться - это гегемония на собственных задворках.
Государства, обеспечившие себе гегемонию в регионе, ставят перед собой новую цель - не допустить господства других великих держав в других географических зонах. Другими словами, региональный гегемон не желает иметь равных по силе соперников. Он хочет, чтобы каждый из других регионов был поделен между несколькими великими державами, которые соперничали бы друг с другом. В 1991 г., вскоре после окончания Холодной войны, администрация Буша-старшего без лишних колебаний заявила, что Соединенные Штаты теперь являются самым могущественным государством в мире и планируют сохранить за собой этот статус. Та же идея прозвучала и в знаменитом документе 'Стратегия в области национальной безопасности', обнародованном администрацией Буша-младшего в сентябре 2002 г. Резкой критике подверглись его положения, связанные с превентивными войнами, однако тезис о том, что Соединенные Штаты должны сдерживать рост могущества новых великих держав и поддерживать свои господствующие позиции в мировом соотношении сил, не вызвал ни слова протеста.
Китай скорее всего постарается установить в Азии такую же гегемонию, какой Соединенные Штаты обладают в Западном полушарии. В конкретном плане, Китай постарается добиться максимального превосходства в силах над своими соседями, особенно Россией и Японией, гарантируя тем самым, что ни одно из азиатских государств не будет в состоянии угрожать ему. Вряд ли Китай пойдет на необузданные действия, захватывая другие азиатские страны. Скорее всего, он просто попытается навязать соседним государствам рамки 'приемлемого поведения', примерно так же, как Соединенные Штаты действуют в Северной и Южной Америке. Кроме того, усиливающийся Китай скорее всего попытается вытеснить Соединенные Штаты из Азии, подобно тому как сами американцы вытеснили европейские великие державы из Западного полушария. Немаловажен и тот факт, что региональная гегемония представляет собой для Китая, пожалуй, единственную возможность вернуть Тайвань.
Почему мы должны ожидать, что Китай станет действовать иначе, чем Соединенные Штаты? В конце концов, если другие великие державы направляют свои войска в Западное полушарие, американское руководство реагирует на это весьма жестко. Эти иностранные войска неизменно рассматриваются как угроза безопасности США. Может быть, китайцы отличаются большей принципиальностью, нравственностью, менее склонны к национализму или озабочены собственным выживанием, чем жители Запада? Ничего подобного, и именно поэтому Китай скорее всего последует примеру США и попытается установить гегемонию в регионе. Руководство и народ Китая хорошо помнят события прошлого века, когда Япония была сильна, а Китай слаб. В условиях анархии, царящей в международных отношениях, всегда лучше быть Годзиллой, чем Бэмби.
Опыт истории показывает, как именно американское руководство среагирует на попытки Китая установить господство в Азии. Соединенные Штаты не терпят вокруг себя равных соперников. В 20 веке они четко продемонстрировали, что намерены оставаться единственным региональным гегемоном в мире. Поэтому Соединенные Штаты будут проводить в отношении Китая политику сдерживания, и в конечном счете попытаются ослабить его до такой степени, чтобы он оказался не в состоянии добиться господства в Азии. По сути, в отношении Китая Соединенные Штаты будут проводить примерно ту же линию, что и в отношении СССР в период Холодной войны.
Ответ Збигнева Бжезинского: Ядерное оружие все изменило
Мне часто приходится выступать в роли ученого, так что я хорошо осознаю все значение теории. Однако теории - по крайней мере, в области международных отношений - носят по сути ретроспективный характер. Если происходит нечто такое, что не вписывается в теорию, теория пересматривается. И я подозреваю, что проблема американо-китайских отношений - именно такой случай.
Сегодняшний мир радикально отличается от эпохи, когда державы-гегемоны могли воевать друг с другом, не рискуя подвергнуться полному взаимному уничтожению. В ядерный век суть силовой политики изменилась, о чем свидетельствует характер соперничества между США и СССР. Тот факт, что в ходе этого противостояния сторонам удалось избежать прямого столкновения, во многом связан с появлением оружия, из-за которого динамика эскалации военного конфликта оборачивается полным уничтожением противоборствующих обществ. Да и то, что китайцы не пытаются обрести военный потенциал, позволяющий им напасть на Соединенные Штаты - свидетельство весьма красноречивое.
Поведение великих держав отнюдь не предопределено заранее. Если бы немцы и японцы [в 20 веке - прим. перев.] вели себя по другому, существовавшие там режимы, возможно, сохранились бы и сегодня. Германия вовсе не была обречена на ту политику, которую она проводила в 1914 г. (кстати, германский канцлер Отто фон Бисмарк придерживался совершенно другого курса). Японцы в 1941 г. могли направить свою экспансию против России, а не США и Британии. Кроме того, китайское руководство, судя по всему, отличается большей гибкостью и политической искушенностью, чем многие прежние претенденты на статус великих держав.
Ответ Джона Дж. Мирсхаймера: Соединенным Штатам укажут на дверь
Поднятый вами вопрос о дихотомии между теорией и политической реальностью действительно важен. Причина, по которой нам следует отдать предпочтение теории перед политической реальностью, состоит в том, что мы не знаем, как эта реальность будет выглядеть в 2025 г. Вы упомянули о своей недавней поездке в Китай, беседах с китайскими лидерами, и о том, что они относятся к тайваньской проблеме куда благоразумнее, чем это обычно считается. Возможно, это и так, но не в этом суть. Главный вопрос звучит так: как будут воспринимать тайваньский вопрос китайские руководители и народ в 2025 г.? Этого мы знать не можем. Поэтому сегодняшние политические реалии следует исключить из уравнения, и сосредоточиться на вопросе о том, какая теория позволяет спрогнозировать будущее. Вы также утверждаете, что конфликт между Соединенными Штатами и Китаем маловероятен из-за стремления последнего поддерживать экономический рост. Одна из главных причин экономических успехов Китая за последние 20 лет состоит в том, что он избегал ссоры с Соединенными Штатами. Но попробуем применить эту логику к действиям Германии и Японии накануне второй мировой войны. В 1939 г. в Германии наблюдался мощный экономический рост, и тем не менее Гитлер начал вторую мировую войну. Япония также развязала конфликт в Азии несмотря на впечатляющий экономический рост. Очевидно, существуют факторы, способные порой взять верх над экономическими соображениями и вынудить великие державы начинать войны, даже если это повредит им в экономическом плане.
Китай действительно не обладает военным потенциалом, позволяющим ему противостоять Соединенным Штатам. Это абсолютно верно - пока. Но опять же, мы говорим о ситуации, которая сложится к 2025 или 2030 г., когда Китай сумеет нарастить достаточные военные мускулы, чтобы противостоять США. Что произойдет тогда, когда ВВП Китая сильно увеличится, и он будет обладать куда более грозными вооруженными силами, чем сегодня? История великих держав позволяет ответить на этот вопрос однозначно: Китай попытается вытеснить американцев из Азии и установить господство над регионом. И если ему это удастся, он окажется в идеальном положении для решения тайваньской проблемы.
Ответ Збигнева Бжезинского: Соединенные Штаты умеют сохранять завоеванные позиции
Каким образом Китай может вытеснить Соединенные Штаты из Азии? Или конкретнее: каким образом Китай может вытеснить Соединенные Штаты из Японии? И как поступят японцы, если Соединенные Штаты все же будут вытеснены из Японии или уйдут оттуда добровольно? У Японии уже есть впечатляющая военная программа и она способна буквально за несколько месяцев обзавестись серьезными ядерными силами. Если честно, я сомневаюсь, что Китай способен вытеснить Соединенные Штаты из Азии. Но даже если бы он обладал этой способностью, не думаю, что он пожелал бы столкнуться с последствиями такого шага: превращением Японии в могущественную, националистически настроенную державу, имеющую ядерное оружие.
Конечно, в стратегическом плане напряженность в связи с Тайванем вызывает большую тревогу. Однако любой китайский военный стратег не может не учитывать следующую вероятность: даже если Китаю удастся захватить Тайвань, в конфликт вмешаются Соединенные Штаты. Подобная перспектива перевешивает любые политические расчеты в пользу военной операции, пока Соединенные Штаты являются одним из участников игры. А Соединенные Штаты еще очень долго будут оставаться ее участником.
Ответ Джона Дж. Мирсхаймера: Вырисовывается неприглядная картина
Если китайцы достаточно разумны, они сейчас не начнут драку за Тайвань. Время для этого еще не пришло. Что им следует сделать - так это сосредоточиться на развитии экономики, обеспечив себе превосходство над США в этом отношении. Тогда они смогут трансформировать свою экономическую мощь в военную и тем самым создать ситуацию, при которой они смогут диктовать условия другим государствам региона и чинить Соединенным Штатам всяческие козни.
Для Китая господство в Азии было бы идеальным результатом, а с точки зрения Бразилии, Аргентины или Мексики столь же идеальным результатом было бы обрести статус великих держав и вынудить Соединенные Штаты сосредоточиться на делах их собственного региона. Огромное преимущество, которым обладают сегодня Соединенные Штаты, заключается в том, что ни одно из государств западного полушария не в состоянии угрожать их существованию или интересам безопасности. Поэтому Соединенные Штаты могут без помех рыскать по всему миру, устраивая неприятности на чужих задворках. Другие государства - в том числе, естественно, и Китай - объединяет общая заинтересованность в том, чтобы устроить неприятности на задворках самих США, вынуждая американцев сосредоточить внимание на этой зоне. Нарисованная мною картина выглядит неприглядно. Мне очень хотелось бы смотреть в будущее с большим оптимизмом, но международная политика - дело неприятное и опасное. Никакой доброй воли не хватит, чтобы смягчить острое соперничество в сфере безопасности, которое начнется, когда в Азии появится претендент на региональную гегемонию.
Збигнев Бжезинский - консультант Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies)
Джон Дж. Мирсхаймер - почетный профессор политологии Чикагского университета, где он также занимает пост одного из директоров Программы по изучению международной политики безопасности. Он является автором книги 'Трагедия великодержавной политической системы' ('The Tragedy of Great Power Politics')(Нью-Йорк, 2001)
