БЕРЛИН - Линия из булыжника, идущая по улице, показывает, где некогда город делила на две части Стена. На восточной стороне Фридрихштрассе есть место, где поставлены многочисленные кресты - в память о тех, кто погиб, пытаясь сбежать от тоталитарного режима Восточной Германии.
В нескольких метрах от этого памятного места располагался контрольно-пропускной пункт 'Чарли', место перехода из советского сектора Восточного Берлина в американский сектор. Расположенный здесь музей хранит воспоминания о 18-летнем Питере Фехтере, убитом 17 августа 1962 года, когда он, стремясь обрести свободу, взбирался по Берлинской Стене. Охранники оставили его умирать, истекая кровью.
Кресты хранят память о десятках других людей, которые пытались взобраться на стену или переплыть море. Один крест, который хорошо видно с Фридрихштрассе, поставлен в память об Уве Йоахиме, который погиб, пытаясь пересечь Балтийское море 14 августа 1987 года.
В тот же день, но в 1941 году в Освенциме погиб католический священник Максимилиан Колбе. Охрана лагеря посадила его и еще девять человек в камеру для голодания в отместку за то, что из лагеря сбежало несколько заключенных. Колбе сам вызвался пойти в камеру вместо отца одного ребенка, выбранного охранниками.
А всего в нескольких метрах от креста в память о Йоахиме и от места, где истек кровью Фехтер, туристы могут купить разную дешевку, напоминающую о коммунистической партии, подделки военной формы и советские шапки, вроде тех, что носили охранники на восточной стороне пропускного пункта 'Чарли'.
Вы, наверное, догадываетесь, что в Освенциме нацистской формой детского размера не торгуют.
Мы все знаем, что нацизм - это не смешно. Когда же мы поймем, что и в советском коммунизме нет ничего смешного?
Иосиф Сталин несет ответственность за гибель во времена своего правления от восьми до двадцати миллионов человек. А сегодня возле пропускного пункта 'Чарли' можно купить плакат или футболку с изображением Сталина - и люди их покупают. На улицах Берлина можно увидеть туристов из США, Канады и Европы в таких одеждах.
Я догадываюсь, что все это делается с насмешкой и с юмором в отношении идолов свергнутой системы. Немецкое поклонение (или, по крайней мере, изображение такого поклонения) перед Адольфом Гитлером также достигает абсурдных размеров, однако маленькие немецкие дети не бегают по городу в майках с портретами фюрера.
Юмор дает необходимый выход страху и гневу. Иногда единственный способ правильно отнестись к страшным вещам - это пошутить над ними. Мы шутим над Усамой бен Ладеном, хотя воспоминания об 11 сентября заставляют меня стискивать кулаки.
У диктаторов и террористов есть одна интересная черта: они преисполнены такого нелепого чувства собственной значимости, что заслуживают насмешки над собой. Но мы также знаем, что своими шутками о массовых убийствах мы демонстрируем неуважение к убитым.
Можно зайти в модный бар Западного Берлина, где экзотично разодетые и привлекательные дамы пьют 10-долларовые мартини, которые им покупают молодые люди в костюмах за 800 долларов, и где заднюю стену украшает огромный портрет Мао Цзэдуна. А ведь и его 'культурная революция' привела к бесчисленным смертям.
Это явление не ограничивается пределами Берлина. Журналистка Бернадет Малоун отмечает нечто подобное и в Нью-Йорке:
'Сам Нью-Йорк изобрел понятия 'чувствительного отношения к жертвам' и 'исторического осознания', однако его элита тусуется в таких ночных клубах, как 'Правда' в Сохо и 'КГБ' в Ист-Вилидж, где внутренним убранством являются советские флаги и прочие атрибуты коммунизма.
Мы можем до бесконечности спорить о причинах этого явления. Часть вины мы можем возложить на либеральную предвзятость. Ведь, в конце концов, редакция 'Нью-Йорк Таймс' извела литры чернил, защищая советскую систему. Поэтому они вряд ли смогут положить ее на одну чашу весов с нацизмом, даже когда факты упрямо говорят о своем.
Но, даже не анализируя причин этого явления, мы должны иметь силу изменить собственное отношение и прекратить притворяться, будто организаторы массовых убийств привлекательны или смешны. Тем самым мы сможем отдать свою дань памяти тем, кто погиб у Берлинской Стены и в других застенках коммунистической диктатуры.
