Наши ноги слегка соприкасаются, но ничего поделать с этим нельзя. Мы вчетвером втиснулись в служебный автомобиль министра иностранных дел Грузии Саломе Зурабашвили (Salome Zurabashvili - так в тексте, прим. пер.), а поскольку ее телохранитель настаивает, что должен сидеть спереди, рядом с шофером, и мы с ней оказались буквально прижаты друг к другу на заднем сиденье. Пока мы мчимся по тускло освещенным улицам грузинской столицы Тбилиси к дому (буквально в двух шагах от главной улицы города), где Зурабашвили снимает скромную квартиру на третьем этаже, светская беседа как-то не клеится.
Я только что прибыл в Грузию, чтобы написать статью о культурном возрождении страны после 12 лет междоусобиц и экономической разрухи, и похоже мне повезло. У нас с Зурабашвили нашлись общие друзья среди тбилисских музыкантов, и они попросили министра, чтобы я мог остановиться у нее дома. Однако поговорить по-настоящему нам удается только на следующий день, за поздним завтраком - после того, как Зурабашвили прогуляла своего каштанового спаниеля Кензо. Послужной список пятидесятидвухлетней Зурабашвили разительно отличается от биографий молодых членов прозападного правительства президента Михаила Саакашвили. Еще чуть больше года назад, когда Грузия стала первой из бывших советских республик, освободившейся от влияния Москвы и начавшей демократические реформы, Зурабашвили занимала пост французского посла в Тбилиси. Она родилась в Париже в семье грузинских эмигрантов, получила классическое образование во Франции, а затем изучала международные отношения в нью-йоркском Колумбийском университете (ее научным руководителем был не кто иной, как Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski). После этого она поступила на работу во французское дипломатическое ведомство, постепенно продвигаясь по служебной лестнице, и в 2003 г. получила первое назначение в ранге посла - на историческую родину. Она прибыла в Тиблиси в ноябре 2003 г., на следующий день после выборов, которые привели к свержению Эдуарда Шеварднадзе, господствовавшего на грузинской политической арене последнюю четверть века.
Для Зурабашвили этот момент стал настоящей 'встречей с судьбой'. Результаты выборов были опротестованы, тбилисские улицы заполнили демонстранты, и Шеварднадзе подал в отставку через четыре дня после того, как она вручила ему верительные грамоты. 'Да, не повезло Шеварднадзе', - говорит она с улыбкой, наливая мне чай, а себе кофе.
За несколько месяцев до того, работая в центральном аппарате французского МИДа, она впервые встретилась с Саакашвили, который, по ее мнению 'очень эмоционально выражает свои убеждения. Я и не предполагала, что он станет кандидатом на какой-лиьбо пост'. После их следующей встречи, уже в Тбилиси, президент решил, что Зурабашвили - идеальный кандидат на должность министра иностранных дел в его неопытном правительстве, если, конечно, президент Франции Жак Ширак согласится ее 'одолжить'. 'Это было для меня довольно неожиданно, - рассказывает Зурабашвили, угощая меня лавашом и вареньем из плодов страстоцвета. - Решение, в общем, было принято прямо на месте'. Только после нового назначения она получила грузинское гражданство и сняла квартиру, где живет с мужем - писателем и философом Жанри Кашия.
За прошедший год Зурабашвили без особого труда превратилась из иностранного дипломата, действующего в основном за кулисами, в публичного политика, представляющего маленькую неблагополучную страну, зажатую между Россией и Турцией. Зурабашвили - стильная, энергичная дама, обладающая чисто французской интеллектуальной утонченностью - возможно, и не унаследовала от предков повышенной эмоциональности, которой так славятся грузины, но тем не менее считается патриоткой. Спросите о ней в любой интеллигентной компании в Тбилиси, и вам непременно расскажут о ее очаровании, уме - и жесткости. В стране, которой последнюю четверть века зачастую управляли авантюристы и мошенники, ее основательная профессиональная подготовка вызывает восхищение.
И ей самой эта подготовка, несомненно, пригодится: ведь именно она руководит дипломатическими усилиями по урегулированию противостояния с Россией из-за грузинских территорий, где Москва поощряет сепаратистские движения. То, что Зурабашвили стала первым министром иностранных дел постсоветского государства, не знающим русского языка, в Грузии рассматривают как позитивный факт. Хотя у нее установились 'дружеские' отношения с российским коллегой Сергеем Лавровым, она отлично понимает, что политикой России в отношении Грузии и других стратегически важных закавказских республик руководит лично президент Владимир Путин, а его целью является поддержание российского влияния в этих странах.
'У нас отсутствуют обычные каналы связи, необходимые для разрешения деликатных ситуаций, - отмечает она, рассказывая о недавнем инциденте в мятежной грузинской республике Южная Осетия. - Мы получили информацию, что на грузинскую территорию из России вошли военные автоколонны. Мы даже знали точное количество грузовиков, но не могли установить, перевозят ли они оружие. Мы звонили в Москву, но безрезультатно. Путин не отвечает на звонки, когда наш президент пытается с ним поговорить. Это не просто раздражает - это нездоровая ситуация. Одно дело - если у вас просто возникли проблемы с соседями, и совсем другое - когда у вас отсутствуют инструменты для их урегулирования'.
Подобные замечания позволяют предположить, что на новой должности Зурабашвили весьма пригодилась знаменитая прямота, ставшая притчей во языцех на Кэ д'Орсэ за ее тридцатилетнюю карьеру французского дипломата. По ее словам, в связи с выборами в Абхазии - еще одной самопровозглашенной республике на территории Грузии, чей правящий режим пользуется поддержкой Москвы, но не признан международным сообществом - Россия оказалась 'в беспроигрышной ситуации'. 'Русские поддерживали своего кандидата-марионетку всеми возможными способами. Путин дважды посетил его и даже пригласил в Сочи [в резиденции, расположенной на этом черноморском курорте, президент России иногда принимает зарубежных государственных деятелей]. Тем не менее, он проиграл выборы, что в общем-то было неважно, ведь в экономическом отношении этот регион полностью зависит от Москвы. Теперь они колеблются: следует им применить силу, или признать результаты выборов. В начале 1990х, когда Грузия была слаба, Россия использовала ее конфликты с сепаратистами, чтобы посеять хаос в этом молодом государстве. Это традиционные политические методы, от которых, как мы теперь видим, она не отказалась полностью. О чем это говорит? То, как русские повели себя в Абхазии и на Украине, показывает, что у них нет четкого представления о собственном направлении развития'.
Вот так-то. Однако, при всей своей прямоте, Зурабашвили признает, что ее задевает, когда объектом критики становится она сама. Ей пришлось пережить колкости, связанные с ее иностранным происхождением, 'направленные не против меня лично, а скорее против президента'. 'Я к этому не привыкла, - признает она, угощая меня хурмой - этот мягкий, сладкий плод грузины очень любят. - Я оказалась в гуще политических баталий, но сама я не политик. По-моему, большинство грузин понимают, что я стараюсь им помочь. У меня нет каких-то тайных целей. На улицах, на рынке люди относятся ко мне очень дружелюбно. Поэтому на негативные намеки можно просто не обращать внимания'.
Даже Саакашвили не раз обыгрывал французское происхождение Зурабашвили: во время их первых поездок за рубеж он представлял ее как своего 'министра иностранных дел - француженку'. 'Эта фраза ему нравилась. Потом он начал говорить, что члены его правительства - очень молодые люди [большинству из них. Как и самому Саакашвили, не исполнилось и сорока], а я - старейший министр в его кабинете. Мне это пришлось не слишком по вкусу'.
Но, если говорить серьезно, жизнь в этой стране, где демократия еще хрупка, а политика делается буквально 'на ходу', явно придает Зурабашвили бодрости. Поначалу зарубежные аналитики рассматривали новую власть как коалицию, созданную исключительно для победы на выборах. 'У нее не было реальной программы, - рассказывает она. - Саакашвили пользовался популярностью, потому что не был связан с проступками прежнего режима. Но что меня просто поразило за это время - так это его потрясающая политическая интуиция: он точно угадывает, что надо делать и говорить в ситуациях, когда времени на принятие решений почти нет. Именно это - черта подлинного лидера. У него есть собственное представление о том, куда он хочет вести Грузию. Особо впечатляют его действия в кризисных ситуациях, но текущий процесс принятия административных решений - не для него'.
Это представление, которое, судя по всему, разделяет и Зурабашвили, основывается на идее о том, что в Грузии проводится важный эксперимент по строительству мирного и процветающего государства на руинах тоталитаризма. 'Мы - малая страна, но в ней, как в микрокосме, сосредоточились все проблемы сегодняшнего мира. С одной стороны у нас - Турция и будущее Европы; с другой - мы сталкиваемся с трудными пограничными вопросами в отношениях с Россией и с проблемой терроризма. У нас решается вопрос о будущих маршрутах транспортировки энергоносителей, у нас сосуществуют много разных этнических групп. Если в нашей стране победит демократия, это еще не означает, что она должна победить по всему миру, но это означает, что восстановить разрушенное и усовершенствовать государственную систему действительно возможно'.
Что же касается будущего самой Зурабашвили в долгосрочной перспективе, то она ни в кое мере не полагается на благосклонность судьбы. 'Никто не говорил мне, что я останусь на этом посту вечно, но я хотела бы закончить начатое. Я оказалась в этой ситуации не потому, что считаю свои грузинские корни более глубокими, чем французские. Это случилось потому, что два президента решили: мой опыт в течение какого-то времени может оказаться полезным для превращения Грузии в современное европейское государство. Теоретически я смогу вернуться к карьере французского дипломата, но, после всего этого, мне, пожалуй, будет трудно оказаться в роли посла где-нибудь на Гаити. Раньше, думая о будущем, я никогда не смогла бы предугадать сегодняшнюю ситуацию, так что я не пытаюсь предсказать и завтрашнюю'.
В этот момент Кензо просовывает нос на кухню, надеясь поживиться остатками завтрака. Звонит телефон - уже не в первый раз за время нашего неторопливого воскресного завтрака - но на сей раз Зурабашвили не может попросить, чтобы ей перезвонили попозже. Долг зовет.
Меню завтрака с Зурабашвили: два сорта сыра, лаваш, грузинские фрукты и джемы, чай и кофе.
____________________________________________________________
Саакашвили: "Русские не имеют права на соучастие в нашей внутренней политике" ("Sueddeutsche Zeitung", Германия)
