Есть даты, отмечать которые невозможно. Таков и день вступления Красной Армии в Варшаву шестьдесят лет назад, 17 января 1945 года. А еще есть слова, произнести которые невозможно. В нашем случае это слово - 'освобождение'. При коммунистическом режиме, в течение 40 лет, его постоянно повторяли во время торжеств в честь этого дня. Но он никогда не был праздником. Ни потом, ни в ту мрачную среду, когда почти без единого выстрела из ППШ солдаты Жукова и Берлинга (Польская Народная армия под советским командованием) заполонили заснеженный город, уже покинутый нацистами.
Море развалин, и, как пишет историк Анджей Кунерт, никто - будь то друг или враг, никто - ни в Польше, ни в мире - не считал, что они пришли как освободители. 'Варшава взята, Варшава в руках русских' гласил заголовок французской газеты 'Liberation' от 18 января, того самого дня, когда новая власть обосновывалась среди развалин. Нет, это не была 'освобожденная Варшава'. Это было 'в Варшаве царит порядок'. Опять.
И главное, пустота. Спустя шестнадцать месяцев после подавления героического восстания в гетто в мае 1943 года, всеобщее восстание в столице против немцев, поднятое 1 августа 1944 года Армией Крайовой (АК), было подавлено через семь недель из-за отсутствия обещанной Сталиным поддержки. Красная Армия занимала плацдарм на правом берегу Вислы, но закрыла для западных союзников даже свои аэродромы. Началась резня, во время которой погибло 250 000 человек, выжившие участники восстания были взяты в плен и отправлены в Германию, гражданские лица изгнаны, посажены в тюрьмы, депортированы. Город оказался разрушен на 87%. Нацисты буквально набросились на него после битвы, уничтожая даже трамвайные пути и канализационную систему. В городе-призраке, где можно было лишь по компасу ориентироваться среди нагромождений строительного мусора, бродили одни голодные робинзоны - бывшие участники восстания или одичавшие гражданские, среди которых встречались и евреи, покинувшие ад гетто, подобно пианисту Владиславу Шпильману. Под покровом снега и пепла тысячи могил, десятки тысяч мертвых тел.
Поляки испытывают отвращение к этой дате. Когда они отмечают конец пятилетних мучений гитлеровской оккупации Варшавы, эта дата напоминает им также и о начале другой оккупации. В действительности, это было возвращение тех захватчиков, которые, начиная с 17 сентября 1939 года, истребили в восточной части страны 25 000 офицеров и чиновников, выслали в Сибирь более полутора миллиона жителей, каждый четвертый из которых там погиб. Эти коммунистические захватчики были наследниками царских захватчиков, с которыми народ боролся столько лет.
Прошлым летом в столице, убранной в цвета августовского восстания, шестидесятилетие которого торжественно отмечалось, к одному единственному из многочисленных памятников, так часто встречающихся на варшавских улицах, не были возложены цветы. Это стела в память освободителей 17 января 1945 года. Ни букета красно-белых цветов, ни поминальной свечи. Темный стержень в опрокинутой чаше, словно отзвук 'ни цветов, ни венков' - гневно брошенных слов поэта Казимежа Вержиньского по поводу объявления на следующий после вступления в Варшаву советских войск день о роспуске Армии Крайовой. Справедливый обратный ход истории. . . А может быть, и несправедливый, если вспомнить о солдатах генерала Берлинга, сражавшихся бок о бок с повстанцами во время атаки на левом берегу в середине сентября 1944 года и погибших там. Но самой большой несправедливостью было преступление Сталина, остановившего наступление собственных войск в тот самый момент, когда вспыхнуло восстание. А затем, спустя несколько недель, этот фарс в извращенном стиле польских драматургов - возвращение в 1945 год дуэта 1939 года, объединившее двух тоталитарных мошенников, которые теперь должны были сменить друг друга, а не действовать в унисон.
В первую очередь началось уничтожение Армии Крайовой. Конечно, основную работу взяли на себя нацисты, но им так и не удалось убить или посадить в лагеря всех. Русские, как никто понимавшие, что у партизанской армии естественно есть сторонники среди всего народа, должны были прочесывать широким фронтом и целиться в самое сердце. Так началось истребление АК. С тем же рвением, с каким гитлеровцы уничтожали Варшаву после своей победы, НКВД приступило к ликвидации национального сопротивления: выживших его бойцов, его сети, симпатизировавших ему людей, а также того огромного духовного доверия к нему, которое победители в Великой Отечественной войне в России, даже будучи материалистами, не могли недооценивать. С первых же часов ввода советских войск листовки, плакаты и громкоговорители объявили приговор: Армия Крайова на самом деле была бандой марионеток на службе фашистам, основной целью которой, несмотря на видимость, была защита Гитлера! Чтобы уберечь своих людей, генерал Окулицкий, возглавивший АК с момента капитуляции, 19 января издал приказ о торжественном роспуске, наставляя бойцов Армии оставаться 'примером для нации'. Арестованный два месяца спустя, заключенный в тюрьму в Москве и приговоренный к десяти годам ГУЛАГа, он был убит в своей камере на Рождество 1946 года.
Это 17 января не просто последнее тяжелое напоминание об исторической катастрофе, о потопе, как говорят поляки о нашествиях середины XVII века, которой стала война 1939-1945 годов. Сорок лет коммунистического потопа, последовавшие за пятью годами потопа нацистского, эта дата несет на себе отпечаток судьбы, упорно сопротивляющейся бесконечной голгофе, потере смысла. Этот самый долгий мрачный период вобрал в себя все то, что польская нация должна была в себе преодолеть.
Страница вот-вот будет перевернута. Три года назад, 17 января 2002 года, президент Александр Квасьневский принимал Владимира Путина во время его первого официального визита в Польшу. Польша не услышала извинений, которых ждала и которые продолжает ждать. Но в этот день российский президент возложил венок к подножию памятника Армии Крайовой. И цветы, и венки, все справедливо. . .
Элизабет Г. Следзевски - преподаватель Страсбургского Университета Робера Шумана (Институт политических исследований), автор книги 'Варшава 44, рассказ о восстании'.
