Можете назвать меня сумасшедшим, но я всегда хотел побывать в Северной Корее. Непроницаемое, загадочное, манящее белое пятно на карте. Долгое время я был корреспондентом в России и наблюдал, как Советский Союз начал открываться миру. Быть может, что-то похожее происходит и в королевстве отшельников?
Разумеется, по сравнению с тоталитарной Северной Кореей Россия даже тех плохих старых времен кажется раем для правозащитников. Единственный способ для американца посетить КНДР - это приобрести одобренный тур на курорт Хендэ (Hyundai) на горе Кымган (Kumgang), известной на полуострове своими живописными пейзажами. Со времени основания компании в 1998 году, более 800 тысяч южнокорейцев выложили до 500 долларов на человека за привилегию провести двое суток в ультрасовременном гостиничном комплексе, окруженном заборами и охранниками в форме, напоминающей российскую. Туда вы едете на автобусе, пересекая укрепленную демилитаризованную зону и трясясь по дороге, где нет других машин, вдоль которой тянется проволока и, разумеется, невеселые охранники.
Еще несколько месяцев назад нам говорили, что гиды-северокорейцы просто стоят и смотрят, если туристы пытаются завести беседу. Но в последнее время кое-что изменилось. Теперь северокорейцы забрасывают приезжих самыми разными вопросами, начиная с курса доллара и заканчивая президентскими выборами в США. Те, с кем побеседовал я, знали о победе Джорджа Буша (George W. Bush), но не слышали, что Джона Керри (John Kerry) поддерживал либеральный Голливуд. 'Голливуд? А что это?' - спросил один.
Разговор происходит в стране, где царит пропаганда и угнетение. То, что говорят северяне, обычно отражает официальную позицию их руководства, и ни один турист-южанин никогда не затронет сталинистские эксцессы режима Ким Чер Ира. (Они ссылаются на конфуцианские учения о вежливости, но, возможно, определенную роль сыграл и тот факт, что несколько лет назад один посетитель Кымгана за критические замечания был задержан на несколько дней.) На второй день, поднявшись по крутой тропе на один из самых живописных пиков парка, мы слышали, как местный гид отчитал одного южнокорейца за недостаточно критичное отношение к присутствию США в Южной Корее. 'Мы многое туда экспортируем, а они нас защищают. Так что лучше сохранять хорошие отношения', - объяснил турист. 'Вы должны сами защищать себя, а не полагаться на других, - надменно ответил северянин. - Мы именно так и поступаем'.
Пробиться через идеологический барьер было сложно, но капитализм оказался вполне доступным средством общения. 'Как это, вы трогаете, но не покупаете?' - возмутился кореец, продающий с крошечного прилавка кедровые орехи и рисовое вино. В другой раз, когда мы не могли решить, какой алкогольный напиток попробовать, продавщица мило улыбнулась: 'Может, всех по одному?' Местные жители несколько раз продемонстрировали, что хотят больше рыночных реформ, которые Великий вождь Ким начал урывками проводить два года назад.
Было ли то, что я видел, проблеском гласности, открытости, которая привела к падению коммунизма в России? Вряд ли. Границы эксперимента очевидны повсеместно. Достаточно посмотреть на огражденный колючей проволокой отель, чтобы осознать печальную реальность Северной Кореи - серое однообразие, рядом с которым бывший восточный блок кажется весьма оживленным. Цены, устанавливаемые северокорейскими менеджерами, выдают их абсолютное непонимание механизмов рынка. (Шесть долларов за посещение туалета? Десять за пакет орешков, который в Южной Корее стоит в четыре раза меньше?) Скорее, это напоминает отчаянную попытку нащупать путь к авторитарным рыночным реформам в стиле Китая, но без того стратегического видения, которое помогло преуспеть последнему. Страна остается непроницаемой.
